Старые долги - Фредди Ромм Страница 13

Мне трудно прощать или не прощать маму. Я просто люблю её. Я обнимаю её и целую в щёки – ту, которая выносила меня под своим сердцем, родила и вырастила, одна, без отца.

– Мама, я тебя люблю! Пожалуйста, давай не будем ругаться!

– Да, доченька, не сердись на меня, умоляю!

– Пойдём к Серёженьке!

– Да, доченька, ты права!

Мы направляемся в переднюю комнату. Мой братик в слезах.

– Серёженька, милый, не плачь, пожалуйста! Ну, прости свою дурную мать! Твоя сестричка хорошая, красивая, знаменитая, всё будет замечательно!

Однако слёзы не торопятся уйти, и мы воздаём им дань – теперь уже втроём.

На следующее утро, едва встав и сделав зарядку, Галя обнаружила, что в доме нет хлеба.

– Мам, я в булочную! – сообщила она, уже одеваясь, когда мать выглянула из своей комнаты и посмотрела на дочь вопросительно.

– Иди, доченька. Спасибо тебе.

– Не за что, мамочка! – весело отозвалась Галя. – Я ведь тоже буду завтракать! – с этими словами она надела сапожки, накинула плащ и выпорхнула за дверь.

Вопреки её ожиданиям, знакомая булочная за углом оказалась закрыта на учёт. Девушка растерялась, но вспомнила, что через квартал есть ещё одна, и направилась туда.

– Галя! – ахнул вдруг кто-то рядом. Девушка обернулась.

– Женька! Привет!

Евгений сидел в школе за одной партой с Галей, и они даже немного целовались иногда после уроков.

– Как ты похорошела!

Галя рассмеялась:

– А раньше была дурна собой?

– Нет, ты всегда была красавица! Просто теперь… теперь… – Юноша нервничал, краснел, щёлкал пальцами, пытаясь найти нужные слова, объяснить, что же такое в Гале «теперь».

– А твои дела как, Женька?

Восторженное выражение сбежало с лица молодого человека.

– В институт поступить не удалось – недобрал до проходного балла. И… завтра ухожу в армию, – произнёс он глухо. Девушке стало не по себе. Она подошла ближе к однокласснику, мягко коснулась его руки:

– Удачи тебе, Женя! Пусть всё сложится хорошо!

– Галя! Можно, я буду писать тебе?

– Конечно! Запиши… – она продиктовала свой московский адрес. Евгений вздохнул с облегчением:

– Спасибо! А то ты вдруг исчезла, я и не знал, что думать. Выходит, ты теперь в Москве? Учишься?

– Пока нет. Попробую летом поступить во ВГиК.

Глаза юноши широко раскрылись:

– Ты хочешь быть актрисой?

– Тебя это удивляет? Я уже снялась в фильме «Сцена» – говорят, неплохо получилось. И меня пригласили на роль Ассоль. Съёмки начинаются через месяц.

Женя кивнул:

– Я всегда знал, что ты самая талантливая среди нас. Так ты мне позволишь писать тебе из армии?

Девушка улыбнулась:

– Конечно, для этого и дала тебе адрес! Постараюсь отвечать без задержек! Только звонить не обещаю.

– Да, разумеется. – Юноша бережно спрятал бумажку с адресом Гали в карман. Взглянул нерешительно:

– Галя… Можно мне сегодня вечером пригласить тебя в кино?

Сидорцева улыбнулась:

– Женечка, если хочешь погулять со мной, зачем кино? Давай просто пройдёмся по городу, а то я немного отвыкла. А кино… видела я афиши – сейчас ничего интересного не показывают.

Судя по глазам Евгения, обращение «Женечка», слишком покровительственное для девушки, принявшей приглашение на свидание, не порадовало юношу. Он сдержанно вздохнул и произнёс:

– Можно, мы встретимся у твоего дома? В пять часов.

– Можно! – ободряюще кивнула девушка. Она хотела было добавить, что цветов покупать не надо, но подумала, что в этом случае кавалер почувствует себя совсем нищим. В воздухе повисла неуверенная пауза.

– Извини, Женя, мне надо в булочную. Увидимся вечером!

– Давай вместе! – обрадовано заявил вдруг Евгений. – Мне тоже туда нужно!

Девушка не стала напоминать, что сначала он шёл в другую сторону. Вместе так вместе, ничего против компании Жени она не имела. Конечно, не таким она себе представляла будущего мужа… но с другой стороны – не представляла его себе пока вообще.

Они подошли к булочной, и девушка тихо ахнула: ну и очередь! Хвост протянулся из дверей метров на десять.

– Кошмар! Сколько же мы здесь простоим?! – воскликнула она. Женя оказался на высоте:

– Тебе ничего не надо покупать в овощном? Тут рядом. Но там наверняка тоже очередь.

«Да, верно», – мысленно согласилась девушка, а вслух заметила:

– У нас картошки маловато. Ты не купишь на мою долю? А я подожду здесь – если очередь подойдёт быстрее, возьму и для тебя. Тебе что нужно?

– Белый хлеб, какой будет, – деловито заметил юноша. – А если вдруг окажутся пирожные – несколько штук. Всё равно какие. Ну, я пошёл!

Девушка кивнула и окинула взглядом очередь впереди. Человек пятнадцать стояли понурившись, с видом солдат, удерживающих последний рубеж обороны родной страны. Прямо перед Галей – полная краснолицая тётка, то и дело негромко охающая. В какой-то момент она обернулась к Сидорцевой и сказала:

– Девушка, я отойду на минутку.

Галя с готовностью кивнула: опыт советских очередей говорил, что «минутка» может означать что угодно, в том числе и элементарный уход домой. Впрочем, скорее всего, краснолицая дама тоже намерена заглянуть в овощной магазин.

Тем временем, очередь понемногу продвигалась. Минуть через двадцать Галя уже подошла к дверям и тут же услышала визгливый голос:

– Вас тут много, а я одна! Сейчас вообще перестану продавать и закрою магазин!

– Не имеете права! – спорил старческий фальцет. – Тут вам не Америка! Вам государство деньги плотит, чтобы трудящихся как следует обслуживали!

Та часть очереди, которая уже находилась в булочной, застонала. Послышался усталый женский голос:

– Товарищ, не отвлекайте её! Пусть хоть как-нибудь работает! Подумайте о других! Вам так важно спорить – придите в другой раз!

– Вы принципиальный, а меня двое детей голодных ждут дома! – поддержала другая женщина. Старичок недовольно заворчал, а потом выкрикнул:

– Вот из-за таких, как вы, продавцы и хамят! Нужно всем вместе!

– Что – вместе? – словно стеная, отозвалась первая из женщин. – Ну, напишете на неё жалобу. Допустим, уволят её. А кто пойдёт на такую зарплату, а?

– Вот именно! – с готовностью подхватила продавщица. – Вы, гражданин, пойдёте на моё место за восемьдесят рублей в месяц? А? Целый день у прилавка! И зимой!