Та, что правит балом - Татьяна Полякова Страница 13

Вообще-то мне неплохо жилось здесь. Можно было часами лежатьна раскаленном песке пляжа, прогреваясь насквозь: сверху солнцем, а снизу жаромпеска. Со дня на день должен был появиться нужный нам человек, но мне нехотелось об этом думать. И я до боли в глазах смотрела на море, на ярко-синеенебо, зарывала ладони в песок и улыбалась без мыслей. Беспокоил меня толькоДен, но с того первого дня он не проявлял ко мне особого интереса. К тому же мыне так часто бывали наедине. Вернувшись в номер, я сразу же проходила вспальню, буркнув «салют».

Безделье и неумеренное употребление спиртного делали людейразговорчивее и доступнее, в отеле все перезнакомились и жили «своейкомпанией», то есть надоедали друг другу с утра до вечера. Но иначе эти люди немогли. К полудню все собирались на веранде ресторана и обсуждали предстоящий вечер.Я участвовала во всех развлечениях по двум причинам: во-первых, этого требовалДен, во-вторых, это избавляло от необходимости бывать с ним наедине.Развлечения мелькали одно за другим, как в калейдоскопе. В компании цариладемократия, чтобы стать «своим», достаточно было одного: иметь деньги, а людибез денег здесь не селились.

Диего всерьез решил за мной приударить. По крайней мере,постоянно вертелся рядом, а его дама (звали ее Анастасией, хотя онапредпочитала отзываться на Настеньку, что было смешно и одновременно грустно)особенно мне досаждала, хватала за руку и щебетала:

— Ах, милочка, как ты, должно быть, счастлива, у тебятакой прекрасный муж.

Сама она была вдовой. Муж скончался год назад, оставив ей толи нефтяную вышку, то ли золотой прииск, в общем, на жизнь ей хватало. Онаиспытывала страсть к молодым жгучим брюнетам, подбирая их в основном встриптиз-клубах, второй ее страстью были истерики. Без них не обходился ни одинвечер, они стали неотъемлемой частью развлечений, за ужином даже заключалипари: начнет Настя скандалить прямо в ресторане или дотерпит до танцев?

Диего пользовался всеобщей любовью за веселый нрав,услужливость и способность танцевать ночи напролет. Он приглашал всех дам поочереди, что позволяло мужьям спокойно выпить, Анастасия при этом возбуждалась,лезла на стол показывать стриптиз или ныряла в бассейн в вечернем платье. Якак-то решила, что, когда дама покинет отель, он много потеряет: никакаяанимационная программа не шла в сравнение с номерами этой любительницы.

На публике Ден, то есть, конечно, Денис, был ко мневнимателен и насмешливо нежен, что как нельзя больше подходило нашей легенде —мы представлялись как бизнесмен из Санкт-Петербурга и его супруга-домохозяйка.Но стоило нам оказаться вдвоем, как он становился молчаливым, говорил если негрубо, то отчужденно и резко, что меня, естественно, не удивляло. Исподволь мыследили друг за другом. Иногда я ловила на себе его взгляд, который казался мнестранным, поскольку в нем угадывалось едва ли не восхищение, что было неправдоподобным, и потому я отнесла это смущение на счет развивающейся у меняшизофрении. Конечно, он видел, как на меня реагируют мужчины — оборачиваются,когда я прохожу мимо, а разговаривая со мной, слащаво улыбаются и жадноприцениваются к моему телу, — но вряд ли это производило на него особоевпечатление, потому что Ден прекрасно знал: я здесь как раз затем, чтобыобольщать, в общем, выполняю свою работу. Он был уверен, что это игра, амужчины вроде него никогда не попадают на крючок профессионалкам, потому чтоочень хорошо осведомлены об изнанке жизни. Злость, что я его отвергла, нетолько не утихла, но становилась сильнее. Ему, привыкшему к победам, былонепонятно, с какой стати я ломаюсь, ведь, с его точки зрения, лечь с кем-то впостель для меня так же естественно и просто, как ему выпить бокал красного заужином. Боюсь, что мое нежелание кинуться в его объятия навело моего «супруга»на неприятные мысли, что дело вовсе не во мне, а в нем. Если распоследняя шлюхатебе отказывает, кем же, черт возьми, она тебя считает? Что-то он чувствовал,не умея ни объяснить, ни понять, в чем дело.

— Ваша жена грациозна, — однажды сказала емуАнастасия.

По неизвестной причине все женщины обращались к нему на«вы», хотя он мило им улыбался и часто шутил. Он и ей улыбнулся в ответ. Этослово наверняка ему ровным счетом ничего не говорило. Он привык делить женщинна шикарных и прочих, вряд ли я в его шкале ценностей поднялась особенновысоко. Но временами, когда я с кем-то разговаривала или танцевала, я ловила еговзгляд и видела в нем тоску. И еще видела, что он ненавидит меня. Это чувство,должно быть, укрепляло в нем и тайное подозрение, что я его презираю. И именноэта мысль доводила его до бешенства.

Как-то в ресторане он вдруг заявил невпопад:

— Разумеется, если бы в тебе не было чего-нибудьэдакого, Рахманов не стал бы связываться с тобой. У него нюх на баб.

Мне бы уже тогда следовало насторожиться, но я лишь пожалаплечами. Иногда желания легко читались в его взгляде, они были незамысловаты, явидела, что больше всего на свете в те минуты ему хотелось швырнуть меня себепод ноги и топтать, стиснув зубы от наслаждения, слыша вопли и стоны. Что ещемогло прийти в голову такому придурку? Меня это не особенно пугало, но тогда яне знала, как далеко это все зашло.