Смерть в чужой стране - Донна Леон Страница 13

Ее голос звучал как тихий стон, и она повторяла его имя:

— Майк, Майк, — растягивая эти звуки так, что они походили на долгое жалобное причитание. Она стояла рядом с телом, странно прямая, снова и снова повторяя одно и то же.

Санитар быстро стал перед ней и умело вернул простыню на место, закрыв сначала обе раны, а потом и лицо.

Она посмотрела на Брунетти, и он увидел, что глаза у нее полны слез, но он увидел в них и кое-что другое, и это другое походило только на ужас, неприкрытый животный ужас.

— Вам не плохо, доктор? — спросил он тихим голосом, стараясь не коснуться ее и не приближаться к ней.

Она отрицательно замотала головой, и выражение ужаса исчезло из ее глаз. Внезапно она повернулась и пошла к двери морга. Немного не дойдя до нее, она вдруг остановилась, огляделась, словно с удивлением поняла, где находится, и бросилась к раковине у самой дальней стены. Ее сильно вырвало, ее рвало снова и снова, она стояла над раковиной, упираясь в нее руками, чтобы не упасть, наклоняясь над ней и задыхаясь.

Санитар протянул ей белое хлопчатобумажное полотенце. Кивнув, она взяла его и вытерла лицо. Со странной нежностью санитар взял ее за руку и подвел к другой раковине, в нескольких метрах, на той же стене. Он повернул кран с горячей водой, потом с холодной и, сунув руку под струю воды, подождал, пока вода не стала такой, какой ему хотелось. Когда она достигла нужной температуры, он взял полотенце у доктора Питерс и держал его, пока та умывалась и споласкивала рот, набрав воду в пригоршню раз, потом другой. Когда она закончила, он снова протянул ей полотенце, завернул оба крана и вышел из помещения через дверь в другой стене.

Она сложила полотенце и повесила его на край раковины. Возвращаясь к Брунетти, она старалась не смотреть влево, где на каталке лежало тело, уже покрытое простыней.

Когда она направилась к комиссару, тот подошел к двери и раскрыл ее перед молодой женщиной, они вышли из холодного морга в теплый вечерний воздух. Пока они шли по длинной галерее, она сказала:

— Прошу прощения. Не знаю, что со мной случилось. Я, конечно, и раньше видела вскрытия. И даже сама их производила. — Не останавливаясь, она несколько раз покачала головой. Идя рядом с ней, он с высоты своего роста едва различил это движение.

Только чтобы завершить формальности, он спросил:

— Это сержант Фостер?

— Да, это он, — ответила она без всяких колебаний, но он заметил, как она старается, чтобы голос ее звучал спокойно и ровно. Даже походка у нее стала более скованной, чем раньше, когда они только направлялись к моргу.

Они миновали кладбищенские ворота, и Брунетти повел ее туда, где Монетти пришвартовал лодку. Монетти сидел в каюте, читал газету. Завидев их, он сложил газету, перешел на корму и начал выбирать чал, подтягивая катер к самому берегу, чтобы легче было зайти в него.

На этот раз она тут же спустилась в каюту. Брунетти задержался ровно на столько, чтобы шепнуть Монетти:

— Поезжай обратно, но самым длинным путем.

Потом он спустился вниз следом за ней.

На этот раз она села ближе к носу катера и уставилась в лобовое стекло. Солнце уже закатилось, и при скудном свете вечерней зари едва можно было различить ломаную линию крыш на фоне темного неба. Он сел напротив нее, отметив, как прямо и напряженно она держится.

— Нам предстоит еще много формальностей, но я думаю, что завтра мы уже сможем выдать тело.

Она кивнула, чтобы показать, что слышит.

— Что будет делать Армия?

— Простите? — сказала она.

— Что будет делать Армия в этом случае? — повторил он.

— Мы отошлем тело домой, его родным.

— Нет, я говорю не о теле. Я говорю о расследовании.

Тут она повернулась и посмотрела ему в глаза. Ему показалось, что ее смущение притворно.

— Я не понимаю. Какое расследование?

— Нужно выяснить, почему его убили.

— Но я уверена, что это ограбление, — сказала она, и в голосе ее прозвучала просьба подтвердить эту уверенность.

— Возможно, что так, — сказал он, — однако я сомневаюсь.

Когда он это сказал, она отвела глаза и посмотрела в окно, но панорама Венеции уже потонула в ночной темноте, и в стекле она увидела только собственное отражение.

— Мне об этом ничего не известно, — заявила она твердо.

Слова эти прозвучали так, будто она уверена, что они станут правдой, если только повторять их достаточно часто и таким категорическим тоном.

— Что он был за человек? — спросил он.

Она ответила не сразу, но когда ответила, Брунетти ее ответ показался странным.

— Честный. Он был честный человек.

Странно сказать такое о молодом человеке. Он подождал, не прибавит ли она еще чего-нибудь. И поскольку она молчала, он спросил:

— Как хорошо вы его знали?

Он смотрел не на ее лицо, а на его отражение в окне. Она глубоко втянула воздух и ответила:

— Я знала его очень хорошо. — Но потом голос ее изменился, стал более небрежным и несерьезным. — Мы проработали вместе несколько месяцев.

— Какую работу он выполнял? Капитан Дункан сказал, что он был санитарным инспектором здравоохранения, но я не уверен, что понимаю, что это значит.

Она заметила, что глаза их в окне встретились, поэтому повернулась и посмотрела прямо на него.

— В его обязанности входило обследование помещений, в которых мы живем. Мы, то есть американцы. Кроме того, если на постояльцев поступали жалобы от хозяев квартир, его делом было выяснить, что там случилось.

— Что-нибудь еще?

— Он должен был посещать посольства, которые обслуживает наш госпиталь. В Египте, в Польше, в Югославии, обследовать кухни, следить за их санитарным состоянием.

— Значит, он много ездил?

— Да, порядочно.

— Он любил свою работу?

Она ответила без всяких колебаний и с большим нажимом:

— Да, любил. Он считал ее очень важной.

— А вы были его командиром?

Она улыбнулась еле заметно.

— Наверное, можно и так сказать. На самом деле я педиатр; мне просто предложили работу в санитарной инспекции, чтобы иметь подпись офицера и при этом врача там, где это требуется. Но фактически это Майк руководил работой нашего отделения. Время от времени он давал мне что-то на подпись или просил меня написать просьбу о поставках. Потому что, если с просьбой о чем-либо обращается офицер, все делается быстрее.

— Вы когда-нибудь ездили вместе — я имею в виду поездки в посольства?

Даже если этот вопрос и показался ей странным, по ней этого нельзя было заметить, потому что она отвернулась и снова устремила взгляд в окно.