Клинок князя Дракулы - Наталья Александрова Страница 13

Наконец он сыто отвалился от ее горла, осторожно опустил тело жены на пол. Что ж, прежде она мучила его, но сегодня она искупила прежние грехи, насытив его своей кровью и доставив странное, удивительное, беззаконное наслаждение.

Он оглянулся и оторопел – оказывается, все это он проделал при открытой настежь входной двери. Но никто не вышел, ни одна дверь на площадке не скрипнула, стало быть, никто ничего не видел.

Теперь следовало позаботиться о теле жены.

Он быстро обошел квартиру, всюду гася свет и старательно задергивая шторы.

В кладовке он нашел большой чемодан. Вспомнил, как они с женой ездили на море – шум прибоя, лунная дорожка на воде, привкус соли на ее коже. Впрочем, это теперь чужие, ненужные воспоминания, он задвинул их в дальний угол сознания. Это все в прошлом, когда они были совсем другими. Она была живой, а он…

Не додумав эту мысль до конца, он вытащил чемодан в коридор, легко поднял тело жены, привычно удивившись своей новой силе, запихнул труп в чемодан.

Она еще не утратила гибкости, и ему без труда удалось уложить ее в чемодане, только одна рука все время вываливалась наружу. Он нажал коленом, кое-как затолкал непослушную руку, закрыл чемодан и снова поставил его в кладовку. Потом нужно будет вынести чемодан из дома и бросить в воду. Или в строительный котлован. Совсем недалеко отсюда он видел строительную площадку.

Но это можно сделать позднее.

Он еще раз обошел квартиру.

Здесь было хорошо, темно и тихо.

Это – убежище, отличное убежище, в котором его никто не найдет.

А ему нужно убежище…

Сейчас он был сыт, сыт и спокоен, но потом будут другие ночи, придет голод, ему нужно будет охотиться, а потом где-то скрываться, потому что у таких, как он, много врагов…

Остаток ночи он ходил по квартире, в его голове мелькали какие-то смутные мысли, какие-то планы, звучали странные голоса – знакомые и незнакомые.

Наконец на шторах проступили смутные блики рассвета.

Он почувствовал беспокойство, беспокойство и тоску.

Его время кончалось, наступало время людей. Значит, нужно спрятаться, затаиться…

Он вошел в кладовку – туда, где стоял чемодан с телом жены.

Почувствовал сладкий и волнующий запах смерти.

Ему не будет здесь одиноко…

Он забрался в глубину кладовки, прижался к стене, набросил на себя старое ватное одеяло и заснул стоя. Заснул странным, черным сном без сновидений, больше похожим на смерть, чем на сон.

В день святого Кондратия никто в столице Валахии Тырговиште не занимался своим делом: гончары не лепили горшки и корчаги, бондари не набивали обручи на новые бочки, золотых дел мастера не стучали своими молоточками, менялы не обменивали итальянские дукаты на флорины и талеры. Все жители города высыпали за ворота, чтобы поглядеть на нового правителя.

Впереди стояли важные бояре в длинных шубах и высоких косматых шапках, воины в дорогих генуэзских доспехах, в блестящих шлемах, украшенных перьями заморских птиц. За ними теснились купцы и богатые цеховые мастера, а уж за теми – народ попроще: мелкие торговцы, подмастерья и совсем уж нищий сброд – всем ведь охота поглядеть на молодого государя.

И только мальчишки, не соблюдая никаких правил и приличий, умудрялись протиснуться в первые ряды, ящерицами проползти под ногами у купцов и мастеров, у бояр и воевод, чтобы раньше всех увидеть процессию.

И вот наконец на церковной колокольне зазвонил колокол: это был знак, что оттуда, с самой верхотуры, заметили приближающуюся к городу процессию.

– Едут! Едут! – закричали в толпе.

Зеваки от любопытства потянулись вперед, потревожили покой знати. Кто-то из бояр распорядился, и воины из охраны плетьми и черенками копий отогнали чернь на положенное ей место.

Все снова затихли – и тогда в наступившей тишине стал слышен ритмичный бой барабанов и дикие, хриплые звуки рожков. Из-за поворота дороги показалось облако пыли, толпа ахнула, а когда пыль осела, стали видны турецкие всадники на прекрасных конях, едущие по четыре в ряд.

– Сипахи! Это сипахи! – со знанием дела сообщил сын гончара Марко своему соседу, сыну разносчика. – Смотри, какие богатыри!

Отряд всадников-сипахов приблизился, и теперь горожане увидели, что следом за ними, между двумя рядами пехотинцев-янычар на белоснежном скакуне едет черноволосый юноша, почти подросток, в красном кафтане и собольей шапке.

– Это сам господин Влад! – прошептал Марко, не сводя глаз с разодетого юноши.

Сипахи проехали между рядами горожан, приблизился юный государь, окруженный янычарами. Лицо его было гневно. Привстав в стременах, он крикнул ломким еще голосом:

– Шапки долой! На колени! На колени, смерды! На колени перед своим государем!

Простонародье привычно опустилось в грязь, но бояре и воеводы стояли, полагая, что к ним это не относится.

– А вы что стоите? – крикнул Влад и выхватил из драгоценных ножен кривую турецкую саблю. – Запомните, смерды: государь Влад Дракулешти не повторяет дважды!

Бояре, кряхтя и вздыхая, сняли высокие шапки, опустились на колени. Только один из них продолжал стоять, не снимая шапку и хмуря густые брови.

– А ты что же? – Влад уставился на непокорного.

– Я – Стефан Данешти! – ответил тот гордо. – Мой род старше твоего! Моему деду император Сигизмунд даровал право не снимать перед ним шапку и не опускаться на колени! Неужели ты считаешь себя выше императора?

– Что ты, боярин, не считаю! – проговорил Влад смиренным голосом, – Если уж такое право даровал тебе император – мне ли его отнимать!

При этих словах кое-кто из бояр облегченно перевел дух: кажется, новый государь не так уж суров! Не чета своему свирепому отцу и старшему брату!

– Мне ли отнимать у тебя это право! – повторил Влад. – Больше того, я сделаю так, чтобы ты, боярин, не дай бог, не снял шапку по ошибке или по забывчивости.

Он повернулся к ближним воинам и приказал:

– Прибейте ему шапку!

Трое воинов выбежали из рядов янычар, двое схватили строптивого боярина за руки, третий приставил к шапке большой плотницкий гвоздь и двумя ударами молотка вбил его в голову. Боярин завизжал, как зарезанная свинья, и упал лицом в грязь.

– Сынок-то почище батюшки будет! – прошептал на ухо соседу старый боярин, переживший десятерых правителей.

Юноша, который в этот день приехал в столицу Валахии, Тырговиште, был сын покойного правителя Владислава Второго. Отец его получил прозвище Дракул, или Дракон, за свою жестокость, а также за то, что входил в небольшой и очень почетный рыцарский орден Дракона, учрежденный императором Сигизмундом. По нему род его именовался Дракулешти. Тринадцати лет отец отдал своего второго сына, Влада, заложником турецкому султану. Влад провел в плену четыре года. Владислав-старший погиб на войне, его место занял старший сын, Мирчо. Но потом и он пал жертвой боярского заговора. Тогда турки освободили юного Владислава и посадили его на отцовский трон под именем Владислава Третьего Дракулы, то есть сына дракона.