На стороне бога - Чингиз Абдуллаев Страница 12

— Давайте подумаем, как такое могло произойти, — предложилУсманов. — Тем более что по счастливой случайности среди нас оказался лучшийэксперт по расследованиям, — показал он на молчавшего Дронго.

— Ее убил какой-то негодяй, — сказал Буянов. — Нужно еще развсе осмотреть вокруг.

— Правильно, — согласился Мамука, — мы напрасно вернулись вдом. Нужно попытаться спуститься вниз, к санаторию, возможно, убийца решилспрятаться там.

— Это возможный вариант действий, — согласился Усманов. — Номожет быть, у нашего специалиста есть другое мнение?

Все посмотрели на Дронго. Тот покачал головой.

— Я пока ничего не решил, — признался он, — мне еще нужноподумать.

Шарай спустился сверху, кивнул Усманову и сообщил, чточайник он уже поставил.

— Давайте подумаем, кто мог войти в комнату к несчастнойженщине, — сказал Усманов. — Вы ведь находились рядом? — обратился он к Отари.

— Верно, — кивнул художник, — но я никого не видел. Вкомнату входили только женщины.

В этот момент на лестнице показалась Наталья Толдина. Онаспустилась вниз и, подойдя к Сергею, попросила у него сигарету.

— Может, тебе лучше остаться с нами? — спросил режиссер.

— Я не хочу здесь сидеть! — резко ответила Толдина. — Послеубийства Кати я уже никому не верю, тем более вашей компании.

Она повернулась и пошла обратно к лестнице. Мужчиныпроводили ее долгими взглядами, пока она поднималась на второй этаж. Усмановпокачал головой.

— Какой сложный характер, — сказал он.

— У актрис вообще сложный характер, — заметил Погорельский,— я к этому уже давно привык.

— Вы убеждены, что только мужчина мог совершить этоубийство? — спросил Буянов, обращаясь к Дронго.

— Меня спрашивали об этом много раз, — спокойно ответилДронго, — и я уже много раз вам объяснял, что убийцей не могла быть женщина. Шевчукне душили подушкой, что было бы естественно для женщины, которая могланавалиться на подушку всем телом и попытаться удержать ее в таком положении.Убийца задушил несчастную, сломав ей шейные позвонки. Это мог сделать толькосильный мужчина.

— Надеюсь, вы не подозреваете кого-то из присутствующих? —поинтересовался Отари.

— Пока нет, — ответил Дронго, — но я настаиваю, что это могсделать только мужчина.

— Кажется, к ним в комнату входил Буянов, — показал Отари наСергея, — но до того, как я появился в коридоре.

— Я действительно к ним входил, — согласился Буянов, — но яникого не убивал. И там в этот момент была Наташа Толдина.

— Руки, — вдруг произнес Дронго, — покажите ваши руки.

Буянов недоуменно взглянул на него и протянул руки, ничегоне понимая.

— Возможно, но маловероятно, — сказал Дронго. — У васнебольшая ладонь. Вы не могли быть убийцей.

— Кто тогда мог? — спросил с вызовом Мамука. — Вы будетеопределять по нашим рукам? Я о таком методе еще не слышал.

— Конечно, нет. Но у Сергея маленькая ладонь. Чтобысовершить подобное убийство, нужна совсем другая рука. Большая мужская ладонь.

— Моя подойдет? — усмехнулся Усманов, протягивая свою руку.

— Честно говоря, не совсем, — ответил Дронго. — У вас тожене очень большая ладонь. А вот все остальные руки подходят. И ваша, Мамука,широкая и сильная. И ваша рука с длинными пальцами, Отари, и даже ваша,господин Погорельский. Я обратил внимание на вашу ладонь. У вас рукаинтеллектуала — с длинными пальцами. Про вашу ладонь, Алтынбай, я даже неговорю, у вас настоящая медвежья лапа. У вас, Олег Шараи, тоже большая сильнаярука. Но с таким же успехом может подойти и рука моего друга ЭдгараВейдеманиса, и даже моя рука. — Он поднял свою большую ладонь. Всеприсутствующие обратили внимание, что его рука не дрожала.

— У вас тоже длинные пальцы интеллектуала, — заметилПогорельский. — И кажется, именно вы нашли убитую.

— На этом основании я — главный подозреваемый, — согласилсяДронго, — но должен быть мотив, причина. Зачем мне убивать молодую женщину? Чтомне от нее было нужно?

— Как раз с мотивом все понятно! — жестко заметил режиссер.— Что бывает нужно молодому мужчине от симпатичной актрисы? Может, вы вошли вкомнату, полагая, что она одна, и предложили ей нечто, для нее неприятное. Онаотказала, и вы ее задушили. Разве такой мотив исключен?

Дронго рассмеялся — спокойно, беззлобно, затем поднялся сосвоего места, нависая над режиссером.

— У меня рост метр восемьдесят семь, — сказал он с вызовом,— и я вешу почти сто килограммов. Зубы у меня свои, не вставные. И у менявсегда хватало ума и возможностей выбирать понравившуюся мне женщину.Посмотрите на меня, Погорельский, неужели вы всерьез полагаете, что я способенкомплексовать из-за отказа женщины? Неужели вы считаете, что я могу убитьженщину только из-за того, что она мне отказала? Это первое. А второе — яникогда в жизни не обижал женщин. И до сих пор не обидел и не обманул ни однуженщину. Вы меня понимаете, Погорельский? Никогда и никого.

— Почему вы сразу обиделись? — миролюбиво спросил режиссер.— Вы ведь сами следователь, должны понимать, что я выдвигаю возможную версию.

— Я никогда не работал следователем, а был всего лишьэкспертом. Ваша версия может иметь право на жизнь только в том случае, если онаподкреплена фактами. А фактов у вас нет…

— Не нужно спорить, — спокойно предложил Усманов. — Мысобрались вместе, чтобы выслушать все предложения.

— Нужно все проверить, — рассудительно сказал Мамука.

— Но не обвиняя друг друга, — вставил Алтынбай. Дронгозаметил удивленный взгляд Вейдеманиса во время своей тирады, но Эдгарблагоразумно молчал, понимая, что в подобных случаях это самое лучшее. Однакореакция Дронго его удивила.

— Олег, посмотри еще раз наверху, вскипел уже чайник илинет? — попросил Усманов.

— Лучше я посмотрю, — поднялся Буянов, — заодно проверю, кактам наши женщины.

Он пошел к лестнице. Все остальные молчали.

— И все-таки кто-то к ним входил, — сказал Мамука. — Мывчетвером сидели за картами внизу, вы, Рахман-ака, играли в нарды с Олегом.Значит, шестерых можно исключить. Остаются только три человека. Наш Отари,Алтынбай и господин Дронго.

— Я спал в своей комнате и ничего не слышал, — сообщилНуралиев. — Если бы услышал шаги или голоса, я бы сразу вышел из комнаты.

— Как это вы так быстро заснули? — полюбопытствовал Мамука.— Вы ведь поднялись минут за пятнадцать — двадцать до убийства…