Четыре покойника и одна свадьба - Дарья Калинина Страница 12

Утро началось для Васи с дикой головной боли. В висках гудело, под черепом свистело, а сама голова была такой тяжелой, словно в нее за ночь напихали булыжников, да еще и уложили их не ровно, а вкривь и вкось, так что они там теперь при малейшем движении перекатывались, стукались да еще и ломались с диким треском.

– О-о-о! – простонал Вася, а когда это не помогло, добавил: – А-а-а!

Легче не стало. Ощущение было таким скверным, какого Вася еще в жизни своей не испытывал. А ведь, казалось бы, многое в своей жизни повидал и попробовал. И выпивать ему случалось. И напиться не раз получалось. И похмельем наутро мучиться доводилось. И поди же ты, никогда еще не бывало у него такой дикой головной боли и такого скверного общего состояния.

Вася даже испугался:

– Что это со мной такое?

О похмелье не могло быть и речи. Тот стаканчик виски, который Вася пропустил на сон грядущий, был для Васиного порядком проспиртованного организма дозой несерьезной и вряд ли мог сыграть с ним такую злую шутку. На всякий случай Вася покосился на бутылку. В ней оставалось еще весьма прилично, значит, они с Ленкой вчера выпили и впрямь по стаканчику. Разве для Васи это доза? А само виски было хорошее, ни о каком паленом спиртном тут речи не шло, Вася уже прикладывался несколько раз к этому сорту, и всегда с неизменным успехом.

Так почему же ему так худо сегодня?

И Вася признал единственную вещь, которая в данном случае казалась ему подходящей:

– Я заболел!

Он позвал жену, но безрезультатно.

– Зачем я ее вообще зову? – спохватился Вася.

И впрямь, зачем? Ухаживать за ним, больным, Ленка точно не станет. Жалости от нее не дождешься. В лучшем случае Ленка посоветует вызвать врача, а в худшем еще и гадостей наговорит. Так что Вася принял решение справляться с проблемой самостоятельно. Он полежал, собираясь с силами, а потом кое-как доплелся до туалета. Тошнота, головокружение и головная боль постепенно отступали. Оставалась лишь слабость. Пока Вася плелся из туалета в кухню, он устал так, словно на гору карабкался.

На кухне его взгляд упал на часы, который показывали почти полдень. Полдень! Васю даже в пот кинуло. Столько дел у него не сделано, столько встреч по его милости не состоялось. Надо бежать! Срочно! Исправлять! Передоговариваться! Извиняться! И умолять.

Но сил у Васи, чтобы вскочить и куда-то бежать, чтобы что-то исправлять, совершенно не находилось. Он мог лишь сидеть и переживать, как это он умудрился проспать сегодня. Это было совсем плохо еще и потому, что Лена была ранней птичкой. Если Вася хотел поговорить с женой о Чаркине, то ловить подходящее мгновение надо было рано утром. А сейчас Ленка уже ушла и, учитывая размер вспыхнувшего в ее груди любовного чувства, вернуться могла и через сутки, а могла и через трое.

– Ешки-матрешки, как плохо-то все!

С трудом заварив себе кофе, хотя всего-то и надо было, что протянуть руку и сунуть капсулу в кофемашину, Вася сделал глоток густого ароматного напитка и почти сразу почувствовал себя несколько лучше. Конечно, до полного выздоровления было еще далеко, но у Васи появились силы, чтобы найти лекарство, проглотить его и добраться до своей постели, где ему и предстояло умирать до того момента, когда выпитый им препарат начнет наконец действовать.

Где-то через час Вася передумал помирать. А еще через полчаса ему стало окончательно хорошо. Настолько хорошо, что он даже смог самостоятельно одеться и пройтись по квартире. И тут он обнаружил одну занятную штуку. Дверь в спальню к жене была по-прежнему закрыта. И закрыта она была изнутри.

– Выходит, Ленка тоже дома? – озадачился он. – Выходит, она никуда не ушла?

Это было странно. Ведь Вася шебуршил на кухне, варил кофе. Его возня и аромат кофе должны были пробудить Ленку. И уж она не упустила бы случая, чтобы потребовать от мужа свою порцию утреннего напитка. А Ленка молчала.

– Одно из двух, либо она на меня окончательно забила, либо… либо еще спит.

И Вася покосился на часы, которые теперь показывали что-то в районе двух часов дня. На душе у него стало как-то тревожно. Чтобы Ленка все еще спала в такое время? Нет, это было решительно невозможно! Кто другой, но только не его жена. Вася за все время своего сожительства с Ленкой не мог припомнить ни одного случая, когда Ленка задержалась бы в постели даже до десяти утра. А тут почти два часа дня, а их высочество еще не показывалось из своих апартаментов.

– Что это с ней?

И Вася громко позвал:

– Ленка… Лена, ты в порядке?

Никакого ответа. Вася заколотил в дверь сильнее. Снова результат был нулевым. Теперь Вася окончательно смекнул, что дело неладное. Похоже, что тот вирус, который свалил с ног его, добрался и до Ленки. И ей, судя по молчанию, приходилось совсем худо.

И Вася решил, что должен добраться до жены любой ценой. Пусть Ленка и мегера, пусть она его использовала, а теперь изменяет ему, но все равно она человек, а оставить человека без помощи, когда тому явно плохо, Вася не мог. Поеживаясь и думая, как крупно рискует, если Ленка все-таки в порядке и просто придуривается, Вася пошел за инструментом, с помощью которого мог бы взломать дверь.

Самым подходящим ему показался топорик для разделки крупных кусков мяса. Конечно, тут лучше бы подошло долото или стамеска, но ничего такого грубого и приземленного в своей жизни Ленка попросту не допускала. Если сломается кран, его должен чинить сантехник. Если возникнут проблемы с дверями, нужно звать столяра. Таков был ее жизненный принцип. Своими руками работать стыдно.

– Ни мой отец, ни мама, ни я такими вещами никогда не занимались, – брезгливо морща носик, говорила по этому случаю Ленка. – И мой муж тоже не будет этого делать!

Грубый физический труд – это было откуда-то из другой жизни, не имеющей к Леночке – эфемерному созданию – никакого отношения. Так что выбор инструментов в квартире был небольшой. И когда Вася с топориком наперевес подошел к двери, он сразу понял, что дело ему предстоит нелегкое. В душе он надеялся, что при звуках первых же ударов Лена даст о себе знать. Но этого не произошло. Вася ковырял, рубил, стучал по двери их спальни, а Лена никак не реагировала.