С царского плеча - Дарья Калинина Страница 12

Но так показалось девушкам лишь вначале. Углубившись в гущу деревьев, они внезапно услышали человеческие голоса. Разговаривали мужчина и женщина. И если голос мужчины звучал внушительно и глуховато, то женщина то и дело взвизгивала. Любопытство само по себе не грех, но зачастую ведет оно к поступкам весьма греховным. И подруги не могли не думать об этом, медленно, но верно, продвигаясь в сторону этих голосов.

— Куда ты идешь? — спросила Кира.

— Я должна услышать, чего они там ругаются, — ответила Леся.

Сад, по которому шли подруги, изрядно зарос сорняками и кустарником. Почва тут была плодородная, так что временное отсутствие ухода сказалось на деревьях положительно. Они разрослись и превратились в настоящих диких красавцев и красавиц. Но самое главное, что все эти деревья давали подругам отличную защиту от чужих глаз. Даже вздумай спорщики заглянуть через забор, они бы все равно не увидели подруг. Невидимые спорщики просто не могли заметить приближающуюся к ним угрозу.

— Я тебе уже много раз говорила об этом, — произнес женский голос. — А теперь говорю в последний раз. Ты должен это сделать!

— Но я не готов.

— Дальше ждать нельзя! Ты же его слышал! Ты слышал, что он сказал своему сыну. Ты что не понимаешь, чем это нам угрожает?

— Но что я могу поделать? Со старым дьяволом никто не сладит.

— Значит, нужно сделать так, чтобы он не смог тебе навредить.

— Но как? — почти простонал мужской голос.

— А я тебе скажу как, — очень тихо и вкрадчиво произнесла женщина. — Наклонись ко мне, любимый. Я научу тебя, как нам совладать с бедой.

Видимо, мужчина наклонился к ней, потому что некоторое время не раздавалось ни звука, лишь птички щебетали в ветвях, и в высокой траве стрекотал кузнечик.

— Нет! — раздался громкий крик.

Подруги от неожиданности прямо подпрыгнули на месте. Ишь, разорался!

— Нет, даже и не проси меня об этом! — повторил мужчина, причем на этот раз в его голосе звучал неприкрытый страх и даже ужас. — Это отвратительно!

— Это единственный выход.

— Ты хочешь, чтобы я погубил свою душу.

— Ах, какой же ты трус! — вскипела женщина. — Все душа и душа! Жалкий, ничтожный трус! Хорошо, раз ты так боишься за свою душу, то я рискну своей!

— Мила, что ты говоришь? Нельзя этого… это грех!

— Грех жить так, как живем мы с тобой. Вот это действительно грех. А любить и быть с любимым человеком — это не грех, это то, как должны жить нормальные люди. Нормальные, понимаешь? А не такие твердолобые святоши, как твой папаша!

Значит, мужчина — это один из братьев Лешки. Или женщина говорит о каком-то другом твердолобом святоше? Вполне возможно, что тут старшее поколение вообще все поголовно со сдвигом. Тогда нелюбезный комментарий молодой женщины может относиться к ее собственному свекру или даже к дяде или просто знакомому. Интересно, а кто она все-таки такая? Судя по всему, это весьма энергичная особа, умеющая добиваться своего.

Кире стало очень любопытно, хотелось взглянуть на лицо этой женщины. Она сделала несколько осторожных шагов, но густые ветки внезапно раздвинулись, а Кира уперлась носом в забор. Доски, скрывающие подруг от глаз незнакомой парочки, сейчас работали против Киры. Да, ее не было видно, но и ей ничего невозможно было разглядеть. Она не могла видеть, кто стоит по другую сторону ограждения.

— Учти, я не буду больше так жить, — произнесла женщина, и на сей раз в ее голосе слышались слезы. — Я уйду. И мне все равно, уйдешь ты со мной или я уйду одна.

— Мила, постой…

— Я сделаю то, что мы задумывали. С тобой или без тебя!

Последнюю фразу женщина выкрикнула, уже убегая. Мужчина хотел было последовать за ней, но внезапно что-то его спугнуло, он резко развернулся и побежал в другую сторону. Плюнув на всякую осторожность и на то, что ее могут увидеть, Кира подскочила и попыталась заглянуть через забор.

— Проклятье! — вырвалось у нее. — Зачем строить заборы по два метра в поселке, где никто не грешит?

Она стукнула кулаком по крепкой доске, но та отнеслась к этому равнодушно. И к тому времени, когда Кира сумела найти подставку, подпрыгнуть с нее и подтянуться на руках, мужская фигура уже скрылась за поворотом. Девушке удалось лишь рассмотреть длинные темные волосы и край белого одеяния, в котором тут разгуливали все назареи.

Кира уже успела узнать от Лешки, что прежде назареями называли всех первенцев мужского пола. Такой ребенок считался принадлежащим Богу. В поселке некоторых своих первенцев родители выкупали жертвой, отдавая отцу Захарию за ребенка деньги или скот, некоторые этого не делали и посвящали дитя Богу. И тогда ребенок поступал на воспитание к Лешкиному отцу.

Насколько успела понять Кира, назарею надлежало соблюдать всяческую чистоту, как телесную, так и духовную. И отношения с противоположным полом для него заканчивались после того, как ребенка отнимали от материнской груди. Жениться, обзаводиться потомством он не имел права. Вся его жизнь должна была принадлежать Богу и его непосредственному заместителю на земле — отцу Захарию.

Но у того назарея, разговор которого подслушали подруги, похоже, намечался весьма бурный любовный роман.

— Хм, занятно, — задумчиво произнесла Кира. — Похоже, кому-то, кроме нас, тут тоже нужно исповедаться в своих грехах.

Леся, которая тоже успела увидеть кончик одеяния убежавшего назарея, взглянула на нее с укором.

— Как ты можешь так говорить? Мужчина влюблен в эту свою Милу.

— А она, насколько я понимаю, склоняла его к бегству.

— К бегству или к чему-то другому, но склоняла однозначно.

И Леся покивала, показывая, что подслушанный ими разговор оставил в ней глубокий след. И она еще подумает о том, что ей довелось услышать.

Остаток времени подруги провели под тенью деревьев, собирая весьма вкусные яблоки, которых тут было великое множество. Потом к ним спустилась Настя.

— Как я славно выспалась после обеда, — произнесла она, потягиваясь с видимым удовольствием.

— Поздравляем.

— Очень за тебя рады.

— С этой беременностью мне все время хочется спать. А Лешка до сих пор еще спит, засоня!

И Настя тихонько рассмеялась. Как все беременные женщины, она находилась в особом благодушном состоянии. Потом она взяла из рук Леси румяное яблочко, надкусила его и, пережевывая его сочную мякоть, обвела глазами сад.

— Странно, всюду в поселке такой порядок, а в этом доме запустение.

— Люди своими огородами занимаются, чужие им ни к чему.

— А плоды на деревьях? Неужели трудно их собрать и использовать для дела?

— Наверное, своих плодов у соседей предостаточно.