Реанимация судьбы - Марина Крамер Страница 11

Они вышли, а я опустилась на пол и завыла. К такому повороту событий никто не бывает готов. Казалось бы – куда уж фиговее… а вот сюда, сюда, располагайтесь.

Игорь

Пластическая хирургия оказалась даже увлекательнее его прежней специализации. Наверное, все дело было в наглядности – видеть, как в результате твоей работы лицо человека принимает прежний облик или становится лучше, чем было.

В каком-то смысле Игорь чувствовал себя творцом – исправлял врожденные дефекты, улучшал то, что создала природа, а значит, был как бы над ней, чуть сверху.

Это оказалось весьма опьяняющим ощущением, и после проведенной операции Игорь чувствовал такой небывалый подъем и прилив энергии, что неожиданно для себя начал после работы заезжать в спортивный клуб и пару часов заниматься там на тренажерах. Прежде ему и в голову подобное не пришло бы, да и сил совершенно не оставалось.

Постепенно он привык и клинике, и к порядкам в ней, и к тому, что приходится довольно далеко добираться. Новое ощущение себя, новое чувство, заполнившее его, с лихвой компенсировало маленькие минусы, даже если они и были. Авдеев вновь обрел уверенность в своих силах, вновь почувствовал себя хирургом.

Даже беседы с психологом перестали его пугать. От природы внимательный и обладавший отменной памятью, Игорь быстро понял, каких вопросов стоит опасаться, а потому научился реагировать на них спокойно. Судя по тому, что отношение к нему Драгун никак не изменилось, а оперировать самостоятельно ему доверили, Игорь сделал вывод, что все проверки он прошел. Это словно сняло с души камень, Авдеев будто обрел возможность дышать полной грудью и делать то, что у него, оказывается, получалось не хуже, чем у всех.

Тяжело было только в детском отделении. Игорю становилось не по себе при виде малышей с врожденными или приобретенными пороками внешности. К счастью, это отделение было епархией самой Драгун или доктора Сивцова, а Игорю доводилось наведываться туда только в дни дежурств. Оперировать детей ему пока не доводилось, да он и не рвался.

Словом, та жизнь, которая, как ему казалось, рухнула пару лет назад, теперь вроде бы налаживалась. Если бы не сны. Избавиться от кошмаров Авдееву так и не удавалось, они посещали его довольно регулярно, хоть и не часто. После таких ночей Игорь чувствовал себя разбитым и с большим трудом скрывал свое состояние от внимательных глаз коллег. Старался по возможности перенести операции, если они были назначены, не хотел, чтобы по его вине что-то случилось с пациентами, так что проще было сказаться больным.

«Нельзя, чтобы это помешало мне работать, – ожесточенно думал Авдеев, наматывая по вечерам километры на велотренажере. – Я с таким трудом преодолел все, ну, почти преодолел… Я не могу это потерять, не могу, это дело всей моей жизни, я ничего больше не умею и не хочу уметь».

Домой в такие моменты тоже не хотелось. Там почему-то острее ощущался весь тот кошмар, что он пережил. Но менять место жительства Игорь не хотел, хотя, если бы спросили, не смог бы внятно объяснить причину.

Дверь одной из трех комнат была плотно закрыта и заперта на ключ, туда Авдеев заходил лишь раз в месяц, чтобы сделать тщательную уборку. Потом долго стоял под струями воды в душе, словно смывая с себя пыль вместе с воспоминаниями.

Худенькая светловолосая девушка появилась в клинике в его дежурство. Именно Авдеев должен был оформить ее документы, записать жалобы, собрать анамнез и назначить первичные анализы и консультации. Но тут на пороге кабинета появилась Драгун:

– Игорь Александрович, вы свободны. Я сама займусь клиенткой.

Авдеев хотел было возразить, но вовремя одумался и вышел из кабинета, бросив с порога взгляд на сидевшую под выключенной лампой девушку. Она оказалась немного старше, чем он решил, увидев ее в коридоре. Но главное было не в этом. Игоря словно прошило током, когда он понял, кого она ему напоминает. И, может, даже лучше, что вмешалась Драгун и забрала ее себе.

Аделина

Сентябрь

Утром Оксанка выглядела совершенно больной – красные глаза, насморк, хриплый голос, тяжелое дыхание. Я решительно запретила ей уезжать, велела остаться в постели и пообещала приехать пораньше – день был не операционный, так что я вполне могла себе позволить уехать.

– Малиновое варенье на столе оставила, – инструктировала я из прихожей. – Есть захочешь – не стесняйся, холодильник не на замке. Только холодное постарайся не пить и не есть.

– Ну что я, маленькая? – хрипло отбивалась прислонившаяся к дверному косяку подруга.

– Это на всякий случай. Таблетки тоже на столе, если температура поднимется – выпей.

Я умолчала о том, что, помня об Оксаниной привычке демонстративно совершать суицидальные попытки, забрала из аптечки все, что могло бы ей в этом помочь. Острых предметов она боялась, а вот с таблетками запросто могла поэкспериментировать в очередной раз.

– И если тебе станет хуже – сразу позвони мне.

– Да ну – обычная простуда, – прохрипела она. – Полежу, посплю, пройдет. Ты извини, Деля, что я вот так на вас свалилась…

– Прекрати. К кому тебе еще идти? Все, Оксана, ложись, я побежала, Матвей ждет.

Мажаров сегодня консультировал в моей клинике, я все-таки сумела настоять на своем, в душе надеясь, что эти еженедельные консультации могут разбудить в муже желание снова вернуться в операционную. Пока мой хитрый план не работал, но от консультаций Матвей не отказывался, и это было уже хоть что-то.

Муж курил у машин, задумчиво глядя на окна дома. Дождя не было, но скорее это просто небольшой перерыв – все небо затянуто тучами, и похоже, что днем нас ждет вторая волна потопа. Но я, наученная вчерашним, прихватила и зонт, и резиновые сапоги, которые бросила в багажник под одобрительный смех Матвея:

– Основательно. Я вот об этом не подумал, можно было рыбацкие взять.

– Ты когда на рыбалке-то был?

– А сапоги у матери лежат. Ну, ты готова? Можем ехать?

– Можем.

– Только не гони особенно, дорога мокрая.

– Слушаюсь, мой господин.

Я села в свою машину и первая выехала из двора – Матвей всегда предпочитал ехать следом, словно подстраховывая. Я вожу машину хорошо, но мужу, разумеется, этого не докажешь.

На выезде из города образовалась огромная пробка, что вообще-то было странно для этого участка – в будний день машин из города не так много. Телефон на панели завибрировал, я включила громкую связь – звонил Матвей:

– Случилось что-то, наверное. Простоим не меньше часа.

– У тебя первый осмотр в десять, ты успеешь. А вот я, пожалуй, удивлю коллег опозданием.

– Ничего, переживут.

Опаздывать я не любила, пунктуальность являлась одним из моих, как я сама считала, положительных качеств. Потому, закончив разговор с мужем, я сразу позвонила своему заместителю Василькову: