Гроб хрустальный - Сергей Юрьевич Кузнецов Страница 11

— За что она его так?

— Не знаю, — улыбнулся Бен. — Я, прежде всего, думаю, это не она, а он. Спит голая под льняным одеялом, и все мечтают под него залезть — ясно же, что мужик писал, развлекался. Вообще, в Сети есть твердое правило: чем сексуальней девушка, тем больше шансов, что она — мужик.

— По-моему, — откликнулся от своего компьютера Андрей, — это все неважно. Я бы ввел правило "презумпции виртуальности": мы должны верить тому, что виртуальный персонаж о себе говорит, до тех пор, пока не узнаем иного. Тогда Маша Русина — типа девушка 25 лет, Май Иванович Мухин — русский пенсионер, живущий в Эстонии, а Леня Делицын — русский сейсмолог, работающий в Массачусетсе.

— В Висконсине, — поправил Бен.

— Да, в Висконсине. И лишь когда к нам в офис заявится типа здоровый амбал с бородой до пупа и скажет, что Маруся — это он, мы как бы сможем подвергнуть сомнению ее существование.

В дверном проеме появилась бритая голова Шварцера. Судя по всему, он и побрился только для того, чтобы придать себе дизайнерскую завершенность.

— Ты мне скажи, — обратился он к Андрею, — мы будем сегодня работать или нет? У меня просто встреча в министерстве через два часа.

Взгляд Тима упал на экран Глебова компьютера, и лицо его исказилось, словно по монитору прошла рябь, как от перепада напряжения.

— Ты посмотри, а, — сказал он. — Опять эта барышня. Видимо, я не заметил ее заигрываний.

— А она заигрывала? — спросил Бен. — Круто.

— Прикинь сам, — ответил Шварцер, — я думаю, это работа конкурентов. Подумай, кому еще такое может быть выгодно? Я, наверное, попрошу крышу какого-нибудь заказчика с ней разобраться. Мешает работать.

Чтобы не смущать Шварцера, Глеб нажал Alt-Tab и вызвал окно Фотошопа с заготовкой для дизайна сайта. Брезгливое выражение не покинуло лица знаменитого дизайнера. Глянув на работу Глеба, он буркнул:

— Это еще что за говно? — и вышел.

— Не бери в голову, — сказал Бен, — это он всегда так говорит. Присказка у него такая.

Все перешли в большую комнату. В честь совещания стол освободили от бумажек и мусора. Шаневич сидел в большом кресле и разговаривал с Арсеном. Увидев Андрея, сказал:

— Ты нам чаю не принесешь?

— Сейчас, — ответил Андрей, но Тим перебил:

— Ты чего? Смотри, ты же главный редактор. Ты не должен бегать за чаем. Попроси Нюру.

— Она приболела сегодня, — ответил Андрей. — И я типа не вижу ничего зазорного в том, чтобы самому сходить за чаем.

— Пойми, мы все — свои ребята. Но едва мы начинаем это дело, ты должен построить между нами стену. Они все, — Тим кивнул на Бена и Глеба, — будут работать, только если почувствуют в тебе настоящую силу. Это как на выборах: победить может только настоящий харизматик.

— Короче, я схожу, — сказал Глеб.

На кухне он застал Осю, Муфасу и Снежану. Муфаса только забил косяк и как раз прикуривал.

— Наркотики, — говорил Ося, по обыкновению размахивая руками, — это не наш путь. У нас, русских, есть традиционные славянские психоделики. Например, брага и пиво. Наркотики же сегодня есть агент влияния Запада, диверсия общества спектакля в сакральное тело России.

Сегодня его борода растрепалась больше обычного. Из расстегнутой фланелевую рубашки выглядывал портрет какого-то человека на футболке, бородатого и нечесаного, как сам Ося.

— А трава? — спросил Глеб, затягиваясь.

— Даже трава, — убежденно сказал Ося. — Я верю, что где-нибудь на Ямайке или, не знаю, в Азии трава по-настоящему чистое, благое деяние. Но скажи — ты ее сам вырастил?

— Нет, — ответил Муфаса. — У барыги взял.

— О том я и говорю, — кивнул Ося. — Первое поколение русской психоделической не понимало, какую вызовет волну коммерциализации наркотиков. Поэтому следует добиваться полной легализации, чтобы каждый мог сам себе вырастить траву, не опасаясь ментов. А пока идеологически вообще не следует их употреблять. — С этими словами он взял у Глеба косяк и продолжал: — Но, с другой стороны, поскольку я осознал механизм, я могу и потреблять. Скажем, как дзен-буддист может есть рыбу. Или как блицкриг финансировался еврейским золотом.

И Ося с удовольствием затянулся.

— Я поняла, — сказала Снежана. — В "Палп фикшн" Траволта потому жахается герычем, что у него тоже осознание.

— Герыч, — переводя дыхание сказал Ося, — это же для дебилов. Тех, кто употребляет героин, надо лишить гражданских прав, как рабов и женщин в старой Америке. При этом герыч тоже надо легализовать — чтобы вся мразь сама себя потравила. Евразийский вариант старой доброй нацистской евгеники.

Они добили косяк, и Глеб попросил Осю помочь отнести чай в большую комнату. Взяв две чашки, Ося сказал "запретить надо только алкоголь и табак" и пошел в комнату, где обсуждение уже было в самом разгаре:

— Поймите, — говорил Тим, — для раскрутки есть прекрасный ход: премия. Надо выдумать премию, которую наш журнал будет вручать лучшим сайтам. На самом деле, это будет означать, что лучшие сайты бесплатно вешают наш логотип, который ведет прямо на нашу морду.

Глеб поставил чашки на стол и увидел, что свободных стульев больше нет. Пришлось оседлать большой резиновый шар, неясно откуда взявшийся в комнате. Некоторое время рассматривал кавер от аукцыоновского "Как я стал предателем", но потом сосредоточился.

— Меня, — говорил Андрей, — больше волнуют идеологические моменты. Ведь что такое Интернет? Это, по своей сути, как бы новое сакральное пространство, в противовес обычному, профанному, офф-лайновому. Неслучайно умершие вечно живы в Интернете… или типа того. И, мне кажется, одна из задач журнала — типа способствовать осознанию этого факта, факта сакральности. Нормально?

— Он прав, — сказал Ося, почесывая бороду. — Я на днях то же самое читал у Дугина. Сакрализация вообще должна быть нашей евразийской целью — в данном случае сакрализация Интернета.

— Сакрализация — это круто, — сказал Бен, — а вот если бы ты делал журнал про свиноводство, ты бы и свиноводство сакрализировал?

— Конечно, — кивнул Ося, — я бы вне сомнения сакрализировал свиноводство. Хомский писал по схожему поводу…

— Я бы, отец, тогда вышел из редколлегии, — перебил его Арсен. — По религиозным соображениям.

— Ты, кстати, скоро возвращаешься в Обетованную? — спросил Шаневич.

— Недели через две, наверное, — пожал плечами Арсен. — Я вот, кстати, давно хотел спросить тебя, Илья, как мы это будем?.. — И он сделал пальцами жест, словно пересчитывал купюры, отсутствие которых так волновало его сейчас.

"Масонский знак", — подумал Глеб, чувствуя, что трава зацепила. Он курил всего третий раз в жизни, и потому забытое ощущение снова напомнило ему о Тане.

— Реально, — ответил Шаневич, — у меня есть начальные деньги.