Тайны Истон-Холла - Д. Дж. Тейлор Страница 11

Правда, что касается меня, не уверен, что миссис Карстайрс так уж верно оценивала характер своего сына. Да, это был слабый человек, но не настолько, как казалось его матери. В глубине души он тоже считал, что в деле миссис Айрленд не все чисто и это обязывает таких людей, как он, проявить интерес к ее судьбе. Хотя опыт подсказывал ему, что получить нужную информацию будет трудно. «Старый Крэбб, — говорил он себе, останавливая кеб на углу Мэрилебон-Хай-стрит, — около пятидесяти лет ведет дела этой семьи и хорошо, должно быть, знает, что делает». Тем не менее он дал слово матери, а потому с неохотой велел кебмену ехать на Линкольнс-Инн-Филдз, там передал свою визитку, получил в награду улыбку помощника мистера Крэбба и был препровожден в кабинет ожидать появления вышеупомянутою джентльмена.

Но тут-то мужество и начало покидать его. Не думаю, будто в конторе мистера Крэбба присутствовало что-то более отталкивающее, нежели в других учреждениях подобного рода, где Джону Карстайрсу приходилось время от времени бывать. И все же во всей обстановке — выцветших портьерах, полках, забитых пыльными папками с бумагами, — было нечто такое, что убеждало молодого человека в безнадежности его миссии. Прошло пять минут, десять, и за это время не произошло ничего, что могло бы поднять дух Джона Карстайрса. Через некоторое время он вскочил со стула, нервно прошелся по комнате, сжимая в руке шляпу, постоял, переминаясь с ноги на ногу у огромного, вытянутого в длину окна, выходящего на площадь. Полистал какую-то юридическую книгу в черной обложке, изучил лежащие на каминной полке карточки с приглашениями, из которых узнал лишь, что на минувшей неделе мистер Крэбб как минимум трижды обедал в гостях. За этим занятием и застал его адвокат, вошедший в кабинет так тихо и незаметно, даже не скрипнув дверью, что Джон Карстайрс вздрогнул, словно воришка, вознамерившийся стащить бумаги мистера Крэбба.

— Должен… должен извиниться перед вами… то есть хочу сказать, что очень рад вас видеть, мистер Крэбб.

Мистер Крэбб — подтянутый старый господин семидесяти пяти лет, седовласый, с отменными манерами; о нем говорили, что он в курсе очень многих тайн. Сорок лет назад он писал книги и демонстрировал свои способности в составлении разнообразных бумаг, но сейчас эти времена остались далеко позади. Естественно, в судах появлялись молодые люди, действующие от имени мистера Крэбба, но сам он на закате лет удовлетворялся выражением мнений. Не берусь опять-таки судить: то ли мнения эти были такими уж глубокими, то ли высказывал их мистер Крэбб с особенной значительностью, — но считалось, что они достойны быть выслушанными. В любом случае мистер Крэбб, как человек опытный и проницательный, сразу, как вошел к себе в кабинет, понял, что визит Джона Карстайрса несколько необычен, и в чем бы ни заключалась проблема, тот не уверен в своей способности решить ее.

— Рад видеть вас, мистер Карстайрс. Надеюсь, вы пребываете в добром здравии?

Получив заверения в том, что здоровье Джона Карстайрса находится в отменном состоянии, мистер Крэбб продолжил:

— Могу ли чем-нибудь быть вам полезен?

— Ну что сказать, мистер Крэбб, видите ли… словом, я пришел, чтобы узнать о своей кузине мисс Бразертон.

— Мисс Бразертон?

— Ну да, то есть миссис Айрленд.

— Ах вот как. Ясно, миссис Айрленд. — Адвокат произнес эти слова без всякого выражения, и мистер Карстайрс, уверовавший было, что старик не съест его, испытал страх, что его сейчас проглотят и не подавятся. — А что же именно вас интересует в связи с миссис Айрленд?

Мистер Джон Карстайрс почувствовал замешательство. Да, подобно многим иным он считал, что местонахождение его кузины окутано какой-то тайной, но в слова эту свою уверенность облечь затруднялся. Более того: по правде говоря, он самому себе не мог отдать ясного отчета в своих соображениях или подозрениях касательно исчезновения миссис Айрленд, хотя оно стало предметом пересудов и вызвало всеобщее любопытство. В конце концов он, заикаясь, проговорил:

— Мы, моя матушка и я — как вы знаете, мой отец умер, — хотели бы знать детали завещания мистера Айрленда.

— Завещания мистера Айрленда? — Мистер Крэбб, до того стоявший, сел на стул у дальнего края огромного стола, заваленного документами и прошнурованными листами бумаги, и, забросив ногу на ногу, посмотрел на посетителя так, словно за все пятьдесят лет адвокатской практики ему не приходилось сталкиваться с таким серьезным вопросом, как завещание мистера Генри Айрленда. — Ну что ж, поскольку завещание утверждено, полагаю, у меня есть право говорить о его содержании. Но все же что вас интересует конкретно?

— Э-э… ну, скажем, распоряжения, касающиеся его жены.

Мистер Крэбб — хотя в том не было ни малейшей необходимости, ибо завещание Генри Айрленда он помнил так же хорошо, как имена своих детей, — снял с полки у себя за спиной папку и сделал вид, что просматривает ее.

— Не сочтите за бестактность, мистер Карстайрс… — Тот яростно замотал головой, словно давая понять, что бестактность — последнее, в чем он может заподозрить мистера Крэбба. — Не сочтите за бестактность, но вам известно состояние, в котором находится миссис Айрленд?

— Мы слышали, что она нездорова.

— Нездорова! Можно, конечно, и так сказать. С сожалением должен довести до вашего сведения, что при последнем осмотре врач вынес приговор: умопомешательство.

— Как вы сказали — умопомешательство?

— Из заслуживающих доверия источников мне известно, что ко времени гибели ее мужа — собственно, за несколько месяцев до того — миссис Айрленд потеряла рассудок настолько, что не узнавала его, когда тот входил в комнату. Естественно, при составлении завещания мистер Айрленд прежде всего имел в виду состояние жены.

— Естественно.

— В настоящее время, как то и оговорено в завещании, она находится на попечении родственника ее мужа, мистера Дикси. Мне нет нужды объяснять вам, что в обществе миссис Айрленд появляться не в состоянии.

В кабинете наступила такая тишина, что любой посторонний звук, служивший ранее фоном к словам мистера Крэбба, — доносящийся издали бой часов на церкви, скрип ступеней, по которым поднимался старый клерк, — теперь казался стократ усиленным и потому ирреальным.

— Что ж, мистер Карстайрс, боюсь, это все, что я могу сказать вам о завещании Генри Айрленда. Быть может, у вас есть ко мне какие-нибудь другие вопросы?

Джон Карстайрс покачал головой: других вопросов у него не было. Он прекрасно понимал, что все сказанное старым адвокатом вполне резонно, но одновременно отдавал себе отчет, что каким-то образом (хотя каким именно — в точности не скажешь) мистер Крэбб переиграл его. И он, Джон Карстайрс, не сумел выудить у него те сведения, которые другой на его месте, более настойчивый, более умелый, добыл бы. Все это не могло не раздражать молодого человека, он испытывал смущение и опасался, что все эти записи, в которых копался мистер Крэбб, — просто театр. Но он привык верить тому, что ему говорят, особенно если собеседник — такой уважаемый человек, как мистер Крэбб.