Тонкая штучка - Татьяна Полякова

Вечер ничего не обещал. Несколько минут я разглядывалателефон: очень хотелось позвонить сыну. Однако частые звонки могут бытьвосприняты свекровью как недоверие с моей стороны, да и мальчику не помешаетнекоторая самостоятельность. Позвоню в субботу, как договорились. Я поставилана плиту чайник и отправилась в ванную, постояла под душем, накинула махровыйхалат и вернулась в кухню. Заварила чай, нарезала лимон толстыми дольками и сподносом в руках прошла в комнату. Устроилась в кресле, блаженно прихлебывалачай и прислушивалась к детским голосам во дворе. Потом взяла том Шекспира ванглийском издании и погрузилась в чтение.

Погружение было основательным: Шекспира я любила, и роковыестрасти леди Макбет меня необычайно волновали. Когда я подняла голову, часыпоказывали половину одиннадцатого. Детские голоса за окном стихли, ВераПетровна из восьмой зычно крикнула: «Ленька, быстро домой!» — и стало почтитихо. Я сладко потянулась, косясь на лимон, и решила, что не грех выпить ещечайку. Вот тут и раздался звонок в дверь.

В самом факте, что в дверь звонят в это время, не былоничего необычного, но звонок неожиданно внес беспокойство в мою умиротвореннуюдушу: резкий, не прекращающийся, он вызывал тревогу. Бегом я кинулась к двери,с перепугу забыв спросить «кто?», повернула замок, и тут дверь под чьей-тотяжестью распахнулась так, что я едва успела отскочить в сторону, и в прихожую,странно согнувшись, вошел человек. Вскинул голову с землисто-бледным лицом,сказал отчетливо: «Помоги» — и рухнул на пол. Я слабо охнула. Человек на полуне шевелился.

— Мамочка моя, — взвизгнула я, опасливо выглянулаза дверь и торопливо ее захлопнула. А потом затопталась рядом с гостем. —Послушайте, — вконец растерявшись, шептала я. — Вам плохо? Можетбыть, вы встанете? — Нет, вставать он не собирался. Лежал, подобрав подсебя руки, совершенно неподвижно и очень страшно. Я опять тихонько взвизгнулаи, замирая от страха, присела рядом. — Вы меня слышите?

Я потянула его за плечо. Это оказалось довольно трудным делом:мужчина был крупный. С третьей попытки мне удалось повернуть его на спину,кожаная куртка распахнулась, на груди, на светло-голубой шелковой рубашке,расползлось огромное кровавое пятно.

— Боже мой, — прошептала я и увидела его лицо: онсмотрел на меня широко распахнутыми мертвыми глазами. Вот тут я заоралапо-настоящему. В дверь звонили и стучали: «Юля, Юля, что случилось?» — звалаВера Петровна, а я, заходясь в истерике, топала ногами, вопила: «Помогите,вытащите меня отсюда» — и только минут через пять сообразила отпереть замок.

Выскочив из квартиры, я хлопнулась на чьи-то руки, а в себяпришла уже на диване, от боли. Мне делали укол в вену, врач, молоденькаяженщина, что-то говорила ласково, а по комнате расхаживали два милиционера. Япожалела, что очнулась.