Тройные неприятности - Наталья Александрова Страница 11

Георгий Андреевич, вступившись за покойного соседа, проявилудивительное мужество:

Серафиму в доме боялись, и редко кто решался ей возразить.Услышав несогласие со своей позицией, она двинулась на оппонента, сверкаяглазами и брызгая слюной:

— Мишка-то? Да он прямо частный таксопарк у себя надому развел! На машине своей личной бешеные деньги заколачивал! Спекулянт!Давить спекулянтов надо!

— Какой же он спекулянт? — упорствовал ГеоргийАндреевич. — Он своим трудом к пенсии прирабатывал, так мое ему уважение!

— Подтереться можешь своим уважением! — совсемразошлась неугомонная Серафима. — Из магазина идет, так фруктов цельнуюавоську волокет! А ты говоришь — не спекулянт! Разве ж честный человек можетстолько фруктов накупить? Вон погляди, Васильич из гастронома идет — разве унего фрукты в авоське?

Действительно, через двор зигзагами двигался известный всемудому Васильич с внушительной сумкой, из которой выглядывали горлышки несколькихбутылок и буханка хлеба. Почувствовав внимание к своей скромной особе, Васильичпоскорее юркнул в подъезд.

— Честному человеку фрукты не по карману! —закончила Серафима. — Да они ему и без надобности!

Георгий Андреевич хотел было что-то возразить, но Серафимане дала ему рта раскрыть и выложила свой главный козырь:

— Вот он и доигрался, Михаил твой! Из налоговойинспекции вчера к нему пришли, а разве ж к честйому человеку оттуда придут?

— Кто это к нему из налоговой приходил? осведомилсявысокий худощавый мужчина с темными кругами вокруг глаз, который до этого молчакурил рядом с дверью парадной.

— А ты еще кто такой? — покосилась на курильщикаподозрительная Серафима. — Ходят тут всякие, курят, пепел стряхивают…

Мужчина огляделся, отметил, что двор отнюдь не сверкаетчистотой, и протянул Серафиме удостоверение:

— Оперуполномоченный Козодоев.

Серафима уставилась в книжечку, сравнила фотографию соригиналом и чрезвычайно оживилась.

— Из налоговой к нему вчера приходили две женщины, однахудая такая, а другая ничего себе, рыжеватая, квартиру его не могли найти,потому что с улицы только до девятой, а десятую, если кто не знает, так сразуне найти, потому что она с другого конца, а с улицы ее не найти…

— Стоп! — прервал оперуполномоченный разошедшуюсяСерафиму. — Это я уже понял. А когда они приходили-то?

— Кто?

— Две женщины из налоговой инспекции! — Козодоевсдержал готовое сорваться слово, только поиграл желваками.

— Когда пришли? Да когда ж они пришлито.., дайподумать… А когда мусор выносила, вот когда! — Серафима обрадовалась, чтосмогла оказать помощь следствию.

— А когда вы.., гражданка., выносили му-сор? —Опер с трудом сдержался, но еще больше помрачнел.

— Мусор-то? Да когда ж я его выносила? Так, кажись,когда рекламу показывали.., эти.., прокладки на каждый день…

— А что вы смотрели, гражданка? — не сдавалсяКозодоев. — Какое кино?

— Как — какое? — оскорбилась Серафима.Обыкновенное кино, какое всегда смотрю. Там Мария замуж выходит, а жених-то,бескультурник, дедушкой ее оказался… Хорошо, Кончита глаза ей открыла, а токакой позор мог приключиться!

Козодоев вытащил из кармана сложенную вчетверо газету иповел пальцем по программе. Через пять минут он удовлетворенно крякнул и позвалбородатого мужчину в белом халате:

— Степаныч, время смерти установил?

Эксперт пожал плечами и проговорил:

— Сам же понимаешь, предварительно, в первомприближении, плюс-минус трамвайная остановка…

— Ну все-таки хоть примерно?

— Примерно от одиннадцати до часу.

— Та-ак! — радостно произнес Козодоев иразвернулся всем корпусом к Серафиме:

— Из налоговой, говорите?

— Из налоговой, — с готовностью подтвердилата. — Сегодня, говорят, к нему, а завтра — в двенадцатую. А зачем им в двенадцатую?Двенадцатая — это ведь моя, в двенадцатой я живу!

— Стоп! — Козодоев поднял руку. — Не начинайпо новой! Женщин этих опиши, которые из налоговой!

— Чего их описывать? Самые обыкновенные женщины, однахудая такая, а вторая ничего, поприятнее на вид будет и одета прилично, поярче,так, как положено. А та-то, худая, — прямо как ворона…

— Брюнетка, что ли?

— Кто брюнетка? — растерялась Серафима.

— Ну вы же сказали: как ворона? — Козодоев собралсвою волю в кулак и удержал ругательство, рвавшееся наружу.

— Это она одета, как ворона, — пояснилаСерафима, — а собой-то вроде светленькая…

— Светленькая или «вроде»? — Опер сдерживался изпоследних сил.

— Вот вторая — та точно рыжеватая, на племянницу моюпохожа, на Светку. Рыжеватенькая и в теле, как положено…

Козодоев тяжело вздохнул, записал в блокнот фамилиюразговорчивой свидетельницы и ушел в десятую квартиру привести в порядокрасстроенную нервную систему.