Скандал с Модильяни. Бумажные деньги - Кен Фоллетт

Пекарь провел по черным усам покрытым слоем муки пальцем, сделав их седыми, и невзначай внешне состарил себя лет на десять. Полки и стеллажи вокруг него были заняты удлиненными батонами свежего хрустящего хлеба, наполняя ноздри знакомым запахом, а грудь – тихой гордостью и удовлетворением. Этим утром он выпек уже вторую партию. Дела шли бойко, поскольку держалась хорошая погода. Немного солнца, и ты всегда можешь рассчитывать, что оно выманит парижских домохозяек из своих гнездышек на улицы города для покупки добротно испеченного хлеба.

Он посмотрел через витрину булочной, прищурив глаза от яркого света, бившего в стекло. Улицу пересекала хорошенькая девушка. Хозяин прислушался и уловил звук голоса жены в задней части дома, на повышенных тонах спорившей с их наемным работником. Ссора продлится несколько минут, так получалось всегда. Удостоверившись в безопасности, булочник позволил себе похотливо рассмотреть девушку.

На ней было легкое летнее платье без рукавов. По мнению пекаря, оно выглядело дорогим, хотя он не считал себя докой по этой части. Нижняя кромка расклешенного подола грациозно покачивалась выше коленей, подчеркивая стройность ее ничем не прикрытых ножек, обещая мимолетный взгляд на соблазнительное женское нижнее белье, но никогда не позволяя надеждам сбыться.

Слишком худощава, решил булочник, когда она приблизилась. И груди маловаты – они даже не подпрыгивали в такт ее широким и уверенным шагам. Двадцать лет совместной жизни с Жанной-Мари не отбили у хозяина булочной пристрастия к пышным, пусть и чуть обвисшим формам.

Девушка вошла в магазин, и булочник разглядел теперь, что она далеко не красавица. Лицо чересчур удлиненное и тонкое, ротик маленький и лишенный пикантности, со слегка выступающими вперед верхними зубами. У нее были русые волосы, немного выгоревшие на солнце.

Она выбрала на полке батон, проверила хруст корочки чуткими пальцами и удовлетворенно кивнула. Не красотка, но определенно вызывает вожделение, подумал пекарь.

Ее кожа казалась мягкой и нежной. Но именно манера держать себя приковывала внимание мужчин, заставляла оборачиваться вслед. Уверенная и хладнокровная, она сообщала миру: эта девушка делает только то, чего хочет сама, и ничего другого. Хозяин булочной сказал себе, что не стоит искать другого определения. Девушка была сексуально привлекательна. Вот это в самую точку.

Он поиграл плечами, чтобы освободить рубашку, прилипшую к пропотевшей спине.

– Тепло сегодня, не правда ли? – произнес он.

Девушка достала из кошелька монеты и заплатила за хлеб. В ответ на его реплику улыбнулась и вдруг оказалась действительно красивой.

– Солнце! Обожаю его, – сказала она, защелкнула кошелек и открыла дверь. – Спасибо! – бросила через плечо, выходя на улицу.

В ее французском языке звучал чуть заметный иностранный акцент. Английский, как показалось булочнику. Но, возможно, он только вообразил себе это, глядя на цвет ее лица. Он продолжал смотреть на ее попку, когда она снова пересекала улицу, завороженный движениями ягодиц, заметными даже под хлопком платья. Она, должно быть, возвращалась в квартиру какого-нибудь молодого патлатого музыканта, продолжавшего валяться в постели после бурно проведенной ночки.

Пронзительный голос Жанны-Мари раздался ближе, разбив вдребезги все фантазии мужа. Тот тяжело вздохнул и бросил полученные от девушки монеты в одно из отделений кассового аппарата.

Ди Слейн улыбалась, удаляясь от булочной по тротуару. Легенды подтверждались: французские мужчины чувственнее англичан. Взгляд пекаря почти не скрывал сладострастия, а затем глаза оценивающе впились ей пониже спины. Английский булочник лишь мельком бы посмотрел из-за стекол очков на ее грудь.

Она чуть откинула голову назад, убрав пряди волос за уши, чтобы позволить горячим солнечным лучам беспрепятственно падать на лицо. Все чудесно! Эта жизнь, это парижское лето. Никакой учебы, никаких экзаменов, никаких сочинений, никаких лекций.