Алмазная история-2 - Иоанна Хмелевская Страница 10

А Крыська в те годы развернула бешеную деятельность. Собирала марки везде, где могла, отбирала конверты с марками у всех родных и знакомых, копалась в старых бумагах. Помню, как-то раскопали филателистические сокровища в Пежанове, где в доме с большим участком, садом и хозяйственными постройками, на которые у нас вроде были какие-то непонятные права, жили наши знакомые. Именно там мы с сестрой обычно проводили летние каникулы. Впрочем, не только мы, прочие родичи тоже, в том числе и бабушка. А хозяин пежановской усадьбы, старый Кацперский, которого все упорно называли Ендрусем, невзирая на его почтённый возраст, даже заявил: если паненки пожелают спалить дом со всей усадьбой, он и слова не скажет против, ибо, если бы не какая-то из наших бабок, его, Ендруся, и на свете бы не было. Наслушалась я тогда разных преданий о давно минувших временах, в которых фигурировали наши предки. Кристина преданиями совершенно не интересовалась. Я со своей склонностью к истории уделяла им больше внимания, но все равно толком не запомнила.

А сейчас дрожащим от волнения голосом Кристина заявила:

— На чердаке у Кацперских. Тогда там стоял сундук, полный старых писем в конвертах. С марками! Понятия не имею, откуда он там взялся, вряд ли в безграмотные времена мужики вели оживлённую переписку…

Теперь я перебила сестру:

— Я знаю. И тебе об этом неоднократно рассказывала, да только ты никогда не слушала. Это не мужицкое, а наше, фамильное. Пшилесским принадлежит.

— А ты откуда знаешь?

— От Ендруся. Когда проводили сельскохозяйственную реформу и у нас отобрали Пшилесье вместе с дворцом… Надеюсь, ты знаешь хотя бы о том, что Пшилесье принадлежало нашим предкам?

— Об этом знаю.

— Ну так вот, отец Ендруся, некий Флорек… Вернее, никакой не отец, скорее дядя, а может, и двоюродный дедушка, точно не скажу, я уже совсем запуталась во всех этих поколениях и родственных связях, во всяком случае, Флорек усыновил Ендруся и стал ему отцом родным. И вот этот самый Флорек перед обобществлением успел забрать из дворца Пшилесских кое-что из вещей. Картины там, портреты, серебро, фарфор, ещё кое-какие предметы меблировки, а главное, бумаги. Все бумаги! Не разбирался, важные или макулатура, просто вывалил все в кучу, набил сундук и перевёз к себе, в свой дом в Пежанове. На чердаке спрятал. Именно его ты и обнаружила. А теперь рассказывай дальше.

Крыська энергично кивнула головой, для убедительности несколько раз.

— Погоди, немного приду в себя. И задница болит. Надеюсь, кость не треснула. Слушай, если позвонить, Петронелла принесёт нам вина?

— А что, требуется что-то отметить? — сразу догадалась я.

— А это ты сама сейчас решишь. Ну так что, звоним?

— Рискнём, пожалуй.

На звонок явилась не Петронелла, как мы обозвали Пьяретту, французскую горничную. Вино из наших собственных погребов принёс сам Гастон. Шаркая ногами, старый лакей торжественно водрузил на стол бутылку, подчеркнув, что это с фамильных виноградников.

Вино оказалось очень недурным. Привыкшие к самостоятельности, мы так редко обращались за помощью к престарелой прислуге замка, что не очень утруждали её. С тем большей готовностью выполнялось каждое наше пожелание. А может, они просто жутко скучали без работы?

Подняв бокал, Кристина провозгласила тост:

— За здоровье Флорека!

— Выпьем! — согласилась я. — А потом, кажется, все-таки дам тебе разок в морду, потому как терпение у меня кончилось. Скажешь наконец, в чем же дело?

— Сейчас скажу. Боюсь вот только, как бы тебя кондрашка не хватил. Видела, что со мной сделалось? Так вот, слушай. Там было одно письмо… А может, два? Но одно я помню хорошо. В нем писалось что-то об алмазе. Я прочла, потому как очень было интересно, ну прямо настоящий детектив. Если бы я тогда знала, что это каким-то боком и ко мне относится, постаралась бы запомнить. А так. честно говоря, по-настоящему меня заинтересовала лишь марка на конверте. Знаешь, какая это была марка? Первая Польша, обрезная, беззубцовая!

Вот это я как раз могла понять! После тайного увлечения марками прекрасно понимала, каким филателистическим сокровищем была Первая Польша, когда марки печатались на одном большом листе и потом разрезались вручную.

А Кристина, все так же волнуясь, продолжала:

— Вот почему я не стала сдирать её с конверта, оставила конверт целиком. Вместе с письмом. Из уважения к марке! И хоть убей, об алмазе ничего не запомнила! Только и помнится — в письме говорилось о каком-то алмазе. Так вот, если в том письме говорилось об этом самом алмазе, тогда, если сопоставить оба письма, может, что и поймём?

— Убивать таких надо! — процедила я сквозь зубы. — И не помнишь хотя бы, кто писал и кому?

— Ясное дело, не помню.

— Господи, господи, и это моя сестра! А где конверт? Это ты хотя бы помнишь?

— Ещё бы! Ведь из своей коллекции я ничего не продала. И не собиралась, вот только в последнее время стала подумывать… Да, к счастью, не успела.

По привычке подперевшись локтем, я чуть не завопила от боли, допила вино и осторожно встала, с усилием оттолкнув проклятое кресло.

— Ну что же, за дело. Звоним, заказываем билет, я отвезу тебя в аэропорт, слетаешь и немедленно возвращаешься. С двумя письмами, если их все-таки два!

— А почему я? — привычно взъерепенилась Кристина.

— А кто? Дух Святой? Он хоть и голубок, но не почтовый.

— А ты? Все я да я!

— Вроде бы ты ударилась задницей, а не головой. Я стану рыться в твоих вещах!

Кристина опомнилась. Как она могла отдать свои сокровища мне на растерзание? В самом деле, совсем ума лишилась. И хотя по лицу было видно — очень хотелось со мной поспорить, сказала другое:

— А денег нам ещё хватит? Эти вояжи обходятся в копеечку.

Я возразила:

— В крайнем случае одолжим у нотариуса, в счёт будущего наследства. Он лучше нас знает, сколько там нам следует. Если хочет, может проверить, что мы уже провернули четвёртую часть завещанной работы.

Кристина все-таки поворчала, потом поканючила из-за ушибленного бедра, потом ещё к чему-то придралась, но обернулась в два дня. Надо же, какие времена наступили! А ведь я очень хорошо помню, когда ещё совсем недавно пришлось бы заводить новый загранпаспорт, а на это уходило как минимум недель шесть…

* * *

А я воспользовалась отсутствием сестры, чтобы передохнуть. Да и локоть болел. По этой причине с чистой совестью отложила на время перетаскивание тяжестей в библиотеке и занялась разборкой бумаг в прабабушкином секретере. Секретер оказался забит счетами, квитанциями, всевозможными хозяйственными записями. Из них я узнала, к примеру, что семьдесят второй год был на редкость благоприятным для производства вина, которое потом продавали по весьма выгодной цене. Из Гастона удалось выдавить информацию, что в погребах осталось немного божественного напитка. И вот наконец попался блокнотик с записями личного характера. Такими, например: «Доказательство нашего права на владение». Затем через несколько страничек: «Информация, которую сообщил Флорек». «Для памяти — от прабабушки Клементины». «Все вместе в соколах».