Боулинг-79 - Анна и Сергей Литвиновы Страница 10

– Позвольте угостить вас этим кино, товарисч, – сказал в кассах Валера. – Мне как раз предки прислали вчера ежемесячный пенсион.

– Как вам будет угодно, товарисч, – столь же шутейно отвечал Володя, – большое вам русское мерси.

Валерка протянул в окошко кассы пятьдесят копеек мелочью, и кассирша с помощью линейки оторвала от билетной книжки два узких синеватых билетика.

Двое друзей отправились в холл. До начала сеанса оставалось двадцать пять минут.

Толстая контролерша оторвала корешки. Юноши прошли в вестибюль.

Кинотеатр «Зарядье» по сути своей был таким же, как и сотня других синематографов столицы, – и как миллионы советских, от горячей Кушки до приморской Клайпеды. Буфетная стойка; несколько столов со стульями; по стенам – портреты артистов советского кино, с непременным присутствием Вячеслава Тихонова, Александра Демьяненко, Натальи Фатеевой и Нонны Мордюковой; обслуживающий персонал – как правило, в виде толстых, золотозубых, пергидрольных тетенек неопределенного возраста. Однако в неофициальной столичной табели о рангах «Зарядье» шло непосредственно следом за двумя державными, фестивальными: «Россией» на Пушкинской и «Октябрем» на проспекте Калинина. И центровое положение синема обязывало к легким дизайнерским изыскам. Стены вестибюля были оправлены в деревянные панели, крытые коричневым лаком. На кашпо хирели цветы. Многоэтажные люстры сверкали хрусталем.

И, наконец, в здешнем буфете продавалось пиво!

– О! – сказал Валерка при виде «Жигулевского» за тридцать восемь копеек бутылка.

– Ого! – ответил Владимир.

– Разрешите угостить вас, сэр?

Ваша доброта не имеет границ, сэр. Но я, пожалуй, откажусь от вашей милости, и, напротив, сам готов угостить вас. Сэр.

– О, как вы великодушны!..

– Да, сэр!.. Я хоть не получаю денежное вспомоществование от парентсов, однако не будем забывать, сэр, что родной вуз платит мне ежемесячную стипендию.

– Смею отметить, что наша альма-матер не обделяет своей финансовой благосклонностью и меня, сэр.

– Однако я получаю, в отличие от вас, достопочтенный сэр, не простую, а повышенную стипендию. Сэр!..

При виде пива – скучающе ждущего, пока его купят, пива, за которым не требовалось организовывать экспедиции и выстаивать очереди, молодые люди испытали приступ воодушевления. Всплеск настроения немедленно отразился в дурашливом трепе. Тетечка, стоящая за буфетной стойкой, с благосклонной снисходительностью слушала шутейные препирательства двух юнцов – пока ей не надоело и она не гаркнула:

– Так! Я не пОняла! Вы заказывать будете?

Буфетчица – с двумя золотыми зубами, в несвежем халате, с бюстом, возлежащим на животе, – выглядела натуральной теткой. Между тем, если присмотреться, ей и тридцати еще не исполнилось.

Тогда девятнадцатилетние Володя и Валерий еще не обращали внимания и не задумывались над тем, сколь быстро советские женщины переходят из категории милых, привлекательных зазывных девчонок в разряд теток: усталых, никому (даже себе) не интересных, асексуальных.

Володьке примерно в те времена рассказали один анекдот. Он ему очень понравился, и Вова его запомнил. Его он пересказывал сначала своим; затем, когда началась перестройка, – в обществе деловых партнеров; а потом, как только у него завертелся бизнес с западниками, – и им тоже. И во всех аудиториях история имела неизменный успех. На Западе она органично дополняла Володин имидж: молодой российский бизнесмен готов легко и мягко, без надрыва, посмеяться над проблемами своей родины.

Итак (рассказывал Володя), советская tetka тащится с работы домой. В одной руке у нее авоська с колбасой, пакетом молока, хлебом и прочим провиантом. В другой – рулончики туалетной бумаги, нанизанные на бечевку. И вдруг в подъезде ее встречает эксгибиционист. Он распахивает свой плащ и демонстрирует голое тело. Женщина смотрит на него и ахает:

– Ах ты, батюшки!.. Я же яйца забыла купить!..

В конце 80-х, в эпоху первых совместных предприятий, Володя с постоянным успехом рассказывал сей анекдот своим итальянским партнерам.

В ту же пору, впервые по-настоящему попав на Запад – с деньгами и без парткомовских надзирателей – Владимир сделал для себя открытие: чем отличаются российские женщины от заграничных. Дело заключалось не только в холености, одежде и общей раскованности. Володя заметил те взгляды, что бросали на него и украдкой, а чаще даже в открытую, заграничные дамочки и сорока, и пятидесяти, и – что совсем уж возмутительно – даже шестидесяти лет. В их глазах горел игривый огонек неприкрытого желания и готовности к роману. Для западных женщин жизнь, казалось, только начиналась в сороковник, и они любили себя, были подтянутыми (во всех смыслах этого слова) и – готовыми к любви.

Справедливости ради следует сказать: чем дальше Россия продвигалась к капитализму, тем больше по-западному ухоженных дамочек появлялось на столичных улицах и в кафе. Однако – тяжкое наследие прошлого! – даже они полагали малоприличным после известного возраста рассылать по сторонам сексуальные мэссиджи, словно не до конца доверяя самим себе и своей привлекательности.

Но до обновленных русских женщин бальзаковского возраста должно пройти еще как минимум двадцать лет, а пока Володя протянул буфетчице желтоватый новенький рубль и блестящий пятиалтынный и попытался скомандовать:

– Три пива, два чистых стакана. Пиво – открыть, стаканы протереть салфеточкой.

Но не на ту нарвался. Советским общепитом не покомандуешь – даже если ты девятнадцатилетний красавец.

– Ща, разбежалась, – лениво откликнулась продавщица и выставила на стол три бутылки зеленоватого стекла.

Чпок, чпок, чпок! – быстро и профессионально откупорила пиво служительница прилавка. По эротично изогнутому боку одной из бутылок неторопливо потекла пенистая струя.

– Стаканы сами возьмете, – кивнула пивная фея на поднос с перевернутыми гранеными стаканами и швырнула в корытце для денег мокрую копейку сдачи.

– Зачем ты три бутыльмента взял? – спросил у Володи приятель, когда они отвалили от прилавка.

– Не мог удержаться, – честно ответил Владимир. – Стока пива, и никакой очередюги.

– Может, по рублю, и в школу не пойдем? – потирая ручки, предложил Валерка. – То есть, ну его, это кино с Мягковым? Здесь посидим.

Его артистичная натура редко когда могла устоять перед возможностью выпить.

Володя нахмурился и коротко бросил:

– Нет.

– Чего это ты?

– Выпьем и пойдем в кино – у нас получится культпоход и духовный рост. А без просмотра – рядовая пьянка.

– А если фильм – полная параша?

– Так не бывает, – сосредоточенно покачал своей большой головой Володя. – Даже в самом плохом кино есть хорошие эпизоды. Они потом греют душу и свидетельствуют, что фильма была снята не зря.