Мораторий на крови - Марк Фурман Страница 10

Те из женщин, которые активно сопротивлялись или, по счастливой случайности, сумели спастись от насильника, из-за внезапности нападения часто давали противоречивые сведения о преступнике — его возрасте, внешнем облике, предметах одежды.

Примечательно, что в Тригорске неизвестному насильнику дважды не удалось осуществить свои планы. В одном случае, когда нападение на Дарью Иванову было совершено на тихой, плохо освещенной улице окраины города, и преступник уже свалил жертву на землю, ему помешал выгуливающий собаку пенсионер. Лай пса испугал насильника, он успел скрыться. В другом эпизоде, который пришелся на День города, около двух ночи преступник напал на студентку педвуза Людмилу Володченко у строящегося здания музыкального училища. Однако Людмила, активно занимавшаяся спортом, высокая худощавая баскетболистка, сумела избавиться от смертельного захвата за шею, нанесла локтем в лицо нападавшему сильный удар и убежала, по мобильнику сообщив о нападении в милицию. Поиск опергруппы, тотчас выехавшей на место происшествия, оказался безуспешным.

Обе девушки, подвергшиеся нападениям, дали противоречивые сведения о личности преступника. Дарья назвала его высоким, тогда как Володченко человеком среднего роста, относительно возраста мнения тоже были различными. В общем-то, эти противоречия можно было объяснить: нападения произошли в вечернее и ночное время, неизвестный действовал быстро и дерзко, к тому же неожиданность происходящего, испуг не позволили ни одной из потерпевших точно запомнить и описать его приметы.

По поводу всех нападений на женщин прокуратурой города и Тригорским горотделом милиции возбуждались уголовные дела, но, несмотря на все усилия, задержать преступника не удалось. Теперь с наступлением темноты в городе трудно было встретить на улице одинокую женщину или девушку. Идя с работы, они собирались группами по несколько человек, или же их сопровождали мужья, родные, знакомые.

Последней жертвой преступника стала Валентина Соколова, работавшая на междугородной телефонной станции. Впоследствии подруги Вали рассказывали, что незадолго до конца смены, около 22 часов, ей позвонил какой-то мужчина, но, пренебрежительно отозвавшись о нем, Соколова не согласилась на свидание. Ни имени, ни фамилии незнакомца она не назвала.

Спустя сутки тело Соколовой было обнаружено в сарае неподалеку от вокзала. Зафиксированы явные следы насилия: множественные ссадины и царапины, разорванное платье, пуговицы от кофточки и платья, валявшиеся рядом, свидетельствовали о борьбе потерпевшей с нападавшим. Версия о том, что это преступление могло быть совершено тем же лицом, что и предыдущие, подтверждалась обстоятельством особого рода, на которое обратили внимание судебные медики, занимавшиеся вскрытиями тел убитых.

Так, на телах пяти жертв в Тригорске и трех в других городах — под Санкт-Петербургом и в Ярославле — насильник-садист оставлял следы укусов, образовавшиеся от воздействия его передних зубов. И, поскольку «почерк» преступлений совпадал, следовало предполагать, что укусы оставлены зубами одного и того же человека. Эти следы, имевшиеся на телах восьми женщин, в большинстве были на грудных железах, отдельные — на коже спины, ягодицах, руках.

Среди жертв насильника оказалась и Анна Фальковская, студентка университета, дочь одного из известных в городе журналистов. Ее отец Анатолий Фальковский, редактор отдела новостей «Вечернего Тригорска», не раз публиковал свои материалы о криминальных событиях, был и автором нашумевшего очерка о преступнике, отрезавшем голову, а затем расчленившем труп. После садистского убийства Анны Фальковский и другие журналисты в своих публикациях не раз обращали внимание полиции, прокуратуры и городских властей на необходимость быстрейшего раскрытия столь тяжких серийных преступлений.

Вместе с начальником милиции Говоровым в Тригорске работу по обнаружению преступника вели прокурор-криминалист Леонид Тарасов и начальник областного уголовного розыска Евгений Запрудов, возглавившие следственную бригаду из двадцати с лишним сотрудников.

Анализ следов укусов на фотографиях и коже жертв, проведенный судмедэкспертами, показал, что с помощью стоматологов могут быть получены ценные сведения о зубном аппарате маньяка. Учитывая это, Тарасов созвонился с ведущим ученым-стоматологом профессором Курляндским. Утром следующего дня Тарасов, Говоров и начальник Тригорского бюро судмедэкспертизы Михаил Литвинов выехали в столицу.

Кабинет Курляндского казался тесным от множества книг, за стеклами стеллажа стояли солидные тома научных работ профессора и его учеников. Вениамин Юрьевич высок, худощав, нетороплив в движениях. Каждое слово взвешивает и потому немногословен. Курляндский выслушал прибывших из Тригорска, внимательно изучил следы укусов, фотографии.

— Коронки зубов у каждого человека имеют различную форму и величину, индивидуальным признаком является также расстояние между зубами, — пояснил профессор. — Но особенно важны отклонения в строении зубов у конкретного лица, так называемые аномалии: отсутствие отдельных зубов, изменение их формы, состояние зубов при смыкании челюстей — прикус и так далее, — имеющие, как врожденный характер, так и изменения приобретенные, возникающие при заболеваниях и травмах зубов.

Заметно, что сила для образования этих укусов потребовалась довольно значительная, — добавил Курляндский. — Ведь давление передних зубов-резцов на кожу колеблется от 60 до 75 кг на квадратный сантиметр. Обратите внимание, в каждом оставленном маньяком следе не везде четко заметны ссадины от зубов. Это свидетельствует о том, что у человека с такими зубами может быть изменен прикус, то есть передние зубы-резцы на верхней и нижней челюстях не находятся на одном уровне, и лицо его несколько худощавое. Что же еще представляет интерес? На нижней челюсти не хватает одного, четвертого зуба справа… Еще мне кажется, что расположение дуг от челюстей в укусах на коже отдельных жертв не совсем обычное. Верхняя дуга образована нижней челюстью, нижняя — наоборот, от зубов верхней челюсти. Стало быть, преступник находился не лицом к потерпевшим, а нападал на них сзади, после чего и проявлял свои садистские наклонности.

Отвлекаясь, замечу, — продолжал Курляндский, — что в своих лекциях я цитирую, например, Гейне, где в стихах «Сражение при Гастингсе» в качестве примера значения следов зубов при идентификации личности есть такие слова великого поэта: «У него на плечах она заметила три небольших рубца — память страсти, причиненную ее же укусом». Или возьмем индейского царя Таксхациллу, который вместо государственной печати оставлял на документах оттиски своих зубов на воске. «Никогда не спеши, а всегда проверяй приказы, которые я тебе пришлю, на их подлинность, — советует он сыну. — Моя печать — оттиск моих зубов. Здесь, в моем рту, эта печать. Тут не может быть никакого подвоха».

И, поскольку почерк и стоматологические приметы преступника-садиста нам уже известны, — подытожил свою консультацию Вениамин Юрьевич, — желаю вам успеха и полагаю, что в ближайшем будущем он сядет у нас в стоматологическое кресло для идентификации.

В тот же день по телефону в Тригорск были переданы возможные приметы преступника: лицо худощавое, изменен прикус, в связи с чем передние зубы на челюстях находятся не на одном уровне, отсутствует четвертый зуб справа на нижней челюсти.