Дважды коронован - Владимир Колычев Страница 10

– Согласна, – недолго думая, ответила Рита.

– Вопросы еще есть?

Но Горемыка не унимался:

– Тесно здесь.

– Ты, браток, не знаешь, что такое автозак. Пассажиров как селедки в бочке, а еще духота, дышать нечем. И сзади кто-то тычется...

– Мы же не в автозаке...

– Логично. Мы дело сделали, банк сорвали. Теперь мы – белые люди и должны жить в комфорте. А для комфорта четыре рыла нужно, а не пять. Пять – это тесно. Так я говорю?

– Ну, так.

– Но ты же потерпишь. Ты же не сахарный, не растаешь, да?

– А если сахарный?

Фурман притормозил, съехал на обочину и остановил машину.

Часть оружия они оставили в доме, но пять автоматов и кучу пистолетов забрали с собой. Фурман велел сгрузить оружие и патроны в багажник, но не смог удержаться от искушения оставить один ствол при себе. Не думал, что «беретта» понадобится так скоро.

Передернув затвор, он резко повернулся лицом к Горемыке и приставил ствол к его щеке. Даже в темноте было видно, как вытянулось лицо у бедолаги.

– Если ты сахарный, на кой хрен ты нам такой сдался?

– Э-э... Ты чего?

– Сам же сказал, что пятеро – это много. Сейчас от твоего сахарного тела избавимся, и нас будет четверо. Молитвы какие-нибудь знаешь?

Знал Горемыка молитвы или нет, но одно ему было известно точно: Фурман слов на ветер не бросает и ему убить человека ничего не стоит.

– Пощади!

Именно этого Фурман и добивался. Теперь Горемыка словно объезженная лошадь, брыкаться больше не станет. Какое-то время...

– Еще раз дернешь копытом – убью. Ты меня понял?

– Да, – униженно закивал парень.

– Вот и ладушки! – Фурман спрятал пистолет, снова выехал с обочины на дорогу и, не оборачиваясь, спросил: – Как там, сахарный, тесно тебе или нет?

– Нормально, – подавленно буркнул Горемыка.

– Нормально все, – повторил за ним Моток. – Одна проблема – тачку в розыск могут подать.

– Сечешь фишку, молодца, – кивнул Фурман. – Но до утра вряд ли хватятся. А до утра мы... – Он посмотрел на часы. – Еще километров сто пройдем. Половина четвертого, считай, уже утро. В июне светает рано, небо уже розовеет в ожидании рассвета. А может, и краснеет от стыда за людей...

– А дальше?

– И дальше пойдем. Чего нам бояться?

– А если менты? У тебя ни прав, ни доверенности.

– Вот я и говорю, чего ментов бояться с такой тачкой? Тут такая моща! Ни одна падла ментовская не догонит. А если что, стволы в багажнике. Или трусишь?

– Не хотелось бы связываться. Но, если что, стрелять я умею. Хотя, конечно, лучше без этого...

– Лучше без этого, – кивнул Фурман.

Неблагодарное это дело, воевать с ментами. И необязательное. Но если вдруг что, отстреливаться он будет до последнего патрона. И Моток не подведет. В этом парне Фурман был уверен, а в остальных – нет. Косой и Горемыка казались ему больше балластом, чем реальной силой. Но тот же воздушный шар без балласта в воздух подниматься не станет...

Они проехали еще километров восемьдесят, пока не наткнулись на знак, предупреждающий о ментовском посте. Пост этот миновали через небольшой городок, где в киоске мимоходом купили атлас автомобильных дорог. Дальше уже ехали проселками, избегая встреч с ментами, и на гаишников ни разу не напоролись.

К ночи добрались до Москвы, но в город соваться не решились. Фурман очень устал, поэтому велел располагаться на ночлег.

– Мы с Риткой в машине, а вы охраняйте, – зевая, усмехнулся он.

Из дома Трюфеля они забрали несколько одеял, но тогда никто не думал, что они могут пригодиться в дороге. Не до того было. Одеяла взяли, чтобы накрыть ими оружие и саквояж с деньгами. Слабенькая ширма, но все лучше, чем ничего.

На этих одеялах и устроились пацаны, хотя могли обойтись и без них. Погода теплая, сухая, трава в лесу мягкая, земля не студеная. Но главное, Фурман разрешил распечатать две бутылки трофейного виски. С такой радостью хоть на снегу спать можно. И закуска была, в магазине по пути купили, – сыр, колбаса, маринованные огурцы.

Накрыли поляну, раскидали виски по пластиковым стаканчикам.

– Это у нас такая свадьба, – по-хозяйски обнимая Риту, развязно произнес Фурман. – Мы же теперь муж и жена. Или нет?

Она кивнула, соглашаясь, но ничего не сказала. Настроение паршивое, выражение лица такое, что, казалось, вот-вот расплачется. И еще ее колотила внутренняя дрожь. И вряд ли от возбуждения...

– Выпей! Полегчает!

Рита выпила с жадностью, едва закусив кусочком колбасы. Видно, забыться хочет. Но ее можно понять.

Фурман и сам не заметил, как опустела одна бутылка, затем вторая. Хорошо, в багажнике была еще и водка из того же магазина, где продавалась закуска. Но водку Рита пить не стала. Тогда Фурман повел ее в машину.

Сиденья раскладывались легко, вот бы и с Ритой было бы так же просто. Но девушка отказалась раздеваться.

– Ты что, не поняла? Брачная ночь у нас.

– Принеси одеяло, мне холодно.

Рита лежала на боку, спиной к нему, сжавшись в комок. Мелкая дрожь продолжала изнутри сотрясать ее, даже виски не помогло.

– Я тебя сам согрею.

Сначала он завел машину, потом прижался к ней и, запустив руку под джемпер, нащупал упругую выпуклость.

– Может, потом? – жалобным тоном спросила она.

– Когда потом? Вдруг тебя завтра повяжут или, еще хуже, убьют?

– Не говори так.

– Я вообще молчу.

Он молчал, стягивая с нее джинсы, а она не сопротивлялась. Джемпер стаскивать не решился: не согрелась она еще, но трусики снял, осторожно уложил девушку на спину и вдруг понял, что ничего не сможет... Это был какой-то кошмар!

– Не, если не хочешь, я не буду, – откатываясь в сторону, выдавил из себя Юра. – Да и спать охота... – Он выключил двигатель, прижался к Рите и действительно заснул.

* * *

Фурман знал, что есть девушки красивей, чем Рита. И одну такую он видел сейчас перед собой. На него смотрела изумительная красавица с длинными, до плеч, светлыми волосами. Безупречно накрашенные глаза, матовая, без единого изъяна кожа, вишневого цвета губы – большие, четко очерченные, чувственные и наверняка сладкие на вкус. Платье не самое короткое, и декольте неглубокое, но как соблазнительно оно облегает изящную, точеную фигурку! Эта грудь, эти бедра...

Фурман потрясенно смотрел на Риту. Этой красавицей была она. Перекрасила волосы, укоротила их, уложила в прическу, новый макияж, элегантное платье... Он засомневался, что смог бы узнать ее в толпе, во всяком случае, с первого взгляда.