Сова плавает баттерфляем - Мария Тович

16 марта 2019 года. Суббота

– Здравствуйте. Вы позвонили в полицию. Все разговоры записываются, – ответил механический женский голос.

– Добрый день. Я…

– Помощник дежурного сержант полиции Милославская. Слушаю. Что у вас произошло? – отчеканила уже другая девушка.

– Я не знаю, как сказать, – женщина говорила с южным акцентом, с трудом подбирая слова.

– Ртом, – недовольно отозвалась дежурная.

– Я не могу выйти из квартиры.

– У вас сломался замок? Дверь заклинило? Мы двери не вскрываем. Вам в другую службу.

– Нет. Он меня закрывает.

– Кто? – не скрывая раздражения, рявкнула сержант.

– Муж… Мой муж.

– Вас насильно удерживают?

– Да, то есть нет. Это же наш дом.

– Значит, вы сами не знаете, а просите полицию разобраться, да? Какой у вас адрес?

– Улица Мер… Ой, такое сложное название, язык сломаешь. Меринск…

– Послушайте, как вы собираетесь полицию вызывать, если своего адреса сказать не можете?!

В трубке послышалось шуршание.

– Муж пришёл, – прошептала женщина.

– Выходит, дверь открыта? Значит, в помощи полиции не нуждаетесь? – уточнила дежурная.

– Я больше… – дрожащий голос сменили гудки.

Сержант положила трубку и окинула дежурку усталым взглядом. На вид ей было около двадцати семи. Миловидная блондинка с идеальной осанкой балерины. Темно-синяя форма нисколько не портила её точеную фигуру. Она казалась ангелом, пока не открывала рот. Голос у Эльвиры Милославской был до того низкий и грубый, что разговаривающий с ней по телефону мог представить, что беседует с содержательницей какого-нибудь дешёвого притона, а не с таким небесным созданием.

– Достали уже со своими мужьями, – закатила глаза Эля. – Никто их замуж не тянул. Выскакивают, за кого попало, будто в последний вагон залетают, а потом обнаруживают, что он товарный. И начинается: то заберите пьяного, то верните милого-родного обратно.

– А этой что надо было? – за соседним столом сидел другой дежурный – молодой парень с выцветшими ресницами. – Пьяная?

– Нет. Да один фиг – не разберёшь, что она хотела, Паша, – отмахнулась Милославская.

Снова зазвенел телефон. Эля машинально подняла трубку.

Паша смотрел на неё с восхищением. Она отвечала на звонки уверенно, никогда не мямлила в отличие от него. Вернее, сам Паша думал, что просто вежливо отвечает на вопросы граждан, но остальные дежурные часто смеялись над его манерой общаться с заявителями.

– Это не богадельня, не служба психологической поддержки. Тут всё должно быть оперативно и чётко. Адрес, кто, где, кого. Всё! И не надо слюни по тарелке размазывать, – размахивал руками капитан Мишин. Он служил оперативным дежурным уже пятнадцать лет и половину этого срока порывался «бросить всё и уйти на пенсию». Поначалу его отговаривали, а потом привыкли к периодическим вспышкам хандры у Васильича.

– А ты читал, что эти диванные герои пишут в интернете? – не унимался Мишин. – Асфальт на дороге провалился – полиция виновата. Флаг на флагштоке криво висит – полицейские бездельники не могут поправить. Я не знаю… Проститутка ненадлежащим образом обслужила – так это полицейские жируют, а шалав подлых не ловят. Но чуть что стрясется у них самих – звонят нам. Так что хватит с ними церемониться. Только линию занимаешь без толку.

– Да ладно, Васильич, отстань от него. Ему самому скоро надоест эти задушевные разговоры вести, – отзывалась Эля. – Парень же работает ещё всего ничего.

Паша никому не говорил, что изначально хотел служить в экономической полиции. Но вакантных мест в том отделе не было, и ему предложили попробовать себя в дежурной части. Многие называли дежурку «сладким местом»: сиди в кабинете да по телефону трещи. В тепле, не на улице, как приходится, например, постовым. Вшивых бомжей обыскивать не надо, буйно-помешанных успокаивать и таскать упившихся до беспамятства алкоголиков – тоже.

Хотя сам Паша не был в восторге от своей работы. Он-то мечтал ловить взяточников и коррупционеров. А вместо этого лишь слушал о бесконечных людских несчастьях и происшествиях.

Сегодня он был особенно рассеян. Даже растерян. События вчерашнего дня никак не шли у него из головы, в которой вертелось одно имя – Мира. И каждый раз, поднимая трубку, он боялся, чтобы оно ненароком не вырвалось вместо уставного приветствия.

Как чувствует себя человек, у которого самым удивительным образом сбылась мечта? Давняя, застарелая, уже успевшая покрыться коркой безнадёги и отрешения. Паша к вчерашней встрече со своей мечтой готов не был, случившееся застало его врасплох. И теперь чувство радости смешивалось с тоской по упущенным моментам, ощущением собственной ничтожности и при этом неожиданного везения.