Святые окопы - Сергей Самаров Страница 8

Аль-Мурари дал команду всем звеньям объединяться в отряд. Вернее, в два отряда, потому что та часть, что шла через Грузию, по условиям горных маршрутов, ограниченным сквозными ущельями, могла выйти к нужному ущелью только с другой стороны. Но это было даже лучше. Три стороны контролировались, а четвертой стороны не было, потому что ущелье на карте значилось тупиковым. И спецназ, если вздумает уйти, разграбив и взорвав «схрон», уйти бы не сумел. И только после объединения звеньев эмир всеми силами решительно двинулся вперед. Тех, с которыми удалось соединиться, он погнал быстрым маршем, несмотря на то что моджахедам приходилось нести не только автоматы, но и тяжелое оружие, гранатометы и даже миномет российского производства, добытый в Сирии с армейских складов.

Но минометчикам и гранатометчикам помогали те, что шли рядом. Сам гранатомет нести, понятно, несложно и одному человеку, а вот запасы тяжелых гранат пришлось разделить между бойцами. Но никто не жаловался. У закаленных войной моджахедов жалоба и вообще жалость хоть к себе, хоть к противнику считались позором. На выходе из ущелья отряд встретил тот самый боец, что позвонил с предупреждением. Он шел безоружным, надеясь вооружиться тем, что есть в «схроне», и не мог оказывать сопротивления вооруженным федералам. Но рассказал, как его звено попало в засаду. Причем они видели, как вошло в ущелье другое звено. И никакой стрельбы слышно не было, ничто не предвещало беду, потому и двинулись сразу за первым без разведки и без сомнения. И только войдя в ущелье и оказавшись в тесном пространстве между скал, один из моджахедов увидел на мерзлой земле лужу крови. А рядом вторую. Лужи были большими, кровь свежая, еще не успела свернуться, и это говорило о том, что здесь только что кого-то убили. Убить могли только тех, кто вошел в ущелье первыми. Убили без звука. Звено сразу по приказу командира повернуло в обратную сторону. Но выйти из ущелья они не успели. Спецназовцы стреляли, видимо, из автоматов с глушителями. Такая стрельба была особенно жуткой. Выбраться смогли только двое – командир звена и тот, что позвонил. Но у командира звена остался там сын. Он хотел хотя бы проверить, может быть, тот ранен и удастся его вытащить, чтобы оказать помощь, и послал своего моджахеда навстречу эмиру, а сам вернулся за сыном. Больше моджахед своего командира звена не видел. Из ущелья он не вышел. Хотя одна короткая автоматная очередь была слышна. Моджахед подозревал, что командир нашел сына убитым и, решив отомстить, застрелил кого-то из спецназовцев.

Аслан аль-Мурари был не просто хорошим организатором, он был еще от природы хитрым человеком и понимал, что соваться в ущелье без разведки, не зная количества противостоящих бойцов и их вооружения, – глупо. Конечно, предполагать, что там базируется какое-то большое российское подразделение, тоже было наивно, много людей там просто не поместится. И потому следует сначала провести разведку.

– Хамид! – позвал эмир одного из своих людей.

Хамид аль-Таки протиснулся между другими моджахедами, извиваясь змеей, и оказался рядом. Выглядел он седобородым добродушным старичком с посохом в руках, и только те, кто был хорошо знаком с Хамидом, знали, что посох этот имеет особенность разрываться пополам, и тогда в руке Хамида оказывался узкий и острый клинок длиной в локоть. Помимо всего прочего, Хамид был опытным инженером-электронщиком, что вообще было трудно предположить тем, кто принимал его за старика, шаркающего ногами. Но Аслан аль-Мурари знал, что тело инженера-электронщика жилистое и сильное, состоящее, казалось, из одних переплетенных в тугие узлы сухожилий. И вообще, несмотря на седую бороду, Хамиду аль-Таки только недавно исполнилось сорок лет. Этого моджахеда в отряд прислали из «Аль-Каиды», когда отряд уже вел бои в Сирии.

– Я здесь, эмир.

– Хамид, прежде, чем мы покажемся русским федералам, установи свою «глушилку». Иначе они сразу сообщат, сколько нас здесь, и вызовут, если есть необходимость, подкрепление или авиацию, чтобы нас разбомбили. У русских есть хорошие вертолеты, которые невозможно сбить с земли без зенитной пушки. Да и пушкой, говорят, тоже не всегда собьешь. А «стингеры» этим вертолетам не страшны, они их легко сбивают с курса. И ракеты сбивают своими противоракетами, даже простой старенькой «зениткой» их сбивают. Нам хватило бы одного такого вертолета, чтобы всех сразу уничтожили. Так что не дай им установить связь. Это много времени займет?

– Пять минут, эмир.

– Хорошо. Через пять минут приготовь белый флаг и иди на переговоры со спецназом. Я сейчас придумаю, что ты должен будешь сказать.

Вообще-то аль-Мурари уже все придумал, но хотел еще раз проверить себя – нельзя ли еще что-то добавить к задаче Хамида. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что спецназовцы переговорщика в свое ущелье не запустят, значит, ничего усложнять не нужно. Сложное всегда плохо понимается, а хорошо понимается и принимается только самое простое и очевидное. Например, приверженность к традициям. На этом аль-Мурари и хотел сыграть.

Хамид аль-Таки вернулся уже через четыре минуты.

– Я все сделал, эмир. И послал двоих на отрог хребта. Они установят «глушилку» на точку, которую я указал, и присоединят клеммы к аккумулятору. На пару километров в округе не будет работать ни один сотовый телефон. – Хамид вытащил из кармана свой смартфон, посмотрел на монитор и сообщил. – Они еще не дошли. Связь пока есть. Вот… Все… Подключили…

Аслан аль-Мурари проверил свою трубку. Горел сигнал об отсутствии сети. Но эмира беспокоило другое, и этот вопрос требовал прояснения:

– А если у солдат есть рация?

– Сейчас, эмир, даже в армии дураков мало. Никто не хочет с собой тяжесть таскать. Я слышал, в России вообще рации выводят из обихода. Зачем они нужны, если у всех есть сотовые телефоны и смартфоны? Есть даже такие, что шифруют разговоры. То же самое и с «планшетниками». Русские еще летом начали внедрять в своей армии планшетные компьютеры. Через них и связь поддерживают, и еще кучу всяких вещей делают. И даже высокоточные ракеты наводят в нужную точку. А с рацией я ничего не могу поделать. Мне нужно точно знать диапазон. Если он выходит из частот сотовой связи, как, скорее всего, и должно быть, я не смогу их сигнал заглушить.

– Ладно, передадим решение нашего вопроса в руки Аллаха, – сказал эмир, как обычно обретая в трудной ситуации высокую веру. – Теперь ты пойдешь с белым флагом к русским солдатам. Будешь вести от моего имени переговоры. Если тебя заведут в ущелье, присмотрись. Не заведут, как, я думаю, и будет, не расстраивайся, а передай им мою религиозную просьбу. Честно говоря, я не знаю, кто там у нас уже погиб в ущелье, не помню, какие звенья должны были прийти первыми. Но погибшие достойны уважения всегда. Особенно такие погибшие, которые пользуются общим авторитетом. Ты, Хамид, должен договориться с командиром русских, чтобы нам позволили забрать тело всеми уважаемого человека аз-Мазанхири и мы могли похоронить его в соответствии с нашими обычаями. Если русские согласятся, я пошлю носильщиков. Ты готов идти?

– Как прикажешь, эмир. – Хамид смиренно приложил руку к груди и поклонился. – Я готов. А кто такой аз-Мазанхири?