Инструктор. Пока горит звезда - Андрей Воронин Страница 8

Посмотрев на циферблат командирских часов, Забродов удивился. Пока он поднялся, позавтракал, поговорил с кем надо, уже наступило три часа дня. Так и вся жизнь проносится. Сперва кажется, что день тянется медленно, а потом, хлоп, оглядываешься и удивляешься, это ж оказывается десять лет прошло. И в толк не возьмешь, как они так быстро пролетели? Такое чувство, будто и не жил эти годы, а их просто у тебя украли.

Совсем чуть-чуть не доехав до места, Илларион застрял в пробке. По всей видимости, этому было суждено случиться, но несмотря на то, что решение транспортной проблемы от него не зависело, Забродов все равно рассердился: «Это издевательство какое-то! До Петровки считай рукой подать, а я тут стою, как ишак в загоне, и не могу рыпнуться».

Впереди Забродовского «бьюика» стоял чадящий «жигуленок», и Иллариону представилась шикарная возможность прочувствовать на себе, что значит быть токсикоманом. Такие эксперименты были ему не по душе, но он ничего не мог с этим поделать.

«Кстати, говорят, больше всего выхлопных газов получают не пешеходы, а водители, которые находятся в транспортном потоке, — размышлял Забродов. — Но даже если, допустим, отказаться от машины и ездить исключительно на метро, то через некоторое время вполне можно заработать тугоухость. Все гремит, трясется, а некоторые олухи еще и плейер слушают на максимальной громкости. В общем, живя в таком городе, как Москва, остается выбрать для себя предпочтительный диагноз».

Чтобы не скучать и провести время хоть с какой-то пользой, Илларион извлек из внутреннего кармана куртки книжку в мягком переплете. Но прежде решил позвонить Сорокину, чтобы тот куда-нибудь не умчался для проведения следственных действий.

— Забродов, ты что, живешь в другом часовом поясе? Я уже торчу здесь двадцать минут!

— Может, ты знаешь, как можно решить транспортную проблему Москвы? Я тут недалеко застрял в пробке.

— Твою мать, Илларион! Так и до вечера простоишь!

— А что мне делать? Бросить машину и бежать к тебе, как к своей возлюбленной?

— Не смешно, между прочим. Меня начальство дергает. Сегодня в Подольск надо ехать в командировку.

— Давай вот что сделаем. Я сейчас возле дома номер восемнадцать. Вспомни, Сорокин, молодые годы…

— Ты предлагаешь, чтобы я все бросил и приперся к тебе в машину?

— Именно так. Благо, у нас есть общие интересы. Меня тут подрядили заняться твоим делом, за которое тебе могут снять скальп.

— Подрядчик хренов! Знаю я тебя! Как начнешь свои игрища, потом только бойся, чтобы тебя кто-нибудь не подстрелил! Тут уже пол-Москвы тобой обижено!

— На обиженных воду возят, — с напускным глубокомыслием изрек Забродов.

Сорокин, впрочем, был сговорчивым полковником, и у него напрочь отсутствовала гордыня. Этим, возможно, он и нравился Забродову. Простой в общении, рассудительный, поможет, если надо, и никогда не подве…

Когда капли дождя забарабанили по лобовому стеклу, Илларион усмехнулся. Он знал, что Сорокин никогда не носит с собой зонтик.

Так и оказалось. Он увидел, как Сорокин, прикрывая голову портфелем, бежит по улице, привлекая к себе взгляды прохожих, и вертит головой во все стороны, как флюгер на ветру. Наконец, он заметил машину Забродова…

Сорокин, весь мокрый, даже по лбу стекала вода, влетел в салон машины.

— Хрен с тобой, Забродов! Я промок как собака! И все ради тебя!

— Это тебе только так кажется, — мудро возразил Илларион, поглядывая на полковника.

— И что у тебя за новости?

— Для начала я хотел бы уточнить некоторую информацию. Например, кому принадлежит эта рука? И второй вопрос, что вообще представляют собой эти убитые? Откуда, на каком основании работают и так далее…

— Какая твоя роль в этом деле, Илларион? — Сорокин вместо ответа задал встречный вопрос.

— Ко мне заезжал сегодня генерал Федоров. Вид у него был не из лучших. Он серьезно озабочен этим делом и хочет, чтобы я разобрался, что к чему.

— Кому принадлежит рука — неизвестно. Наши криминалисты сняли отпечатки пальцев, проверили по базе, но так и не нашли ее владельца.

— Наверно, где-то отсиживается. Я не думаю, что он такой добрый, чтобы просто так оставить двести тысяч долларов. А что остальные? Генерал обмолвился, что все убитые — армяне.

— Рабочие-нелегалы. Я поговорил с рабочими, они все там нелегалы.

— Это как получается, выбрали именно этих?

— Нет, их убили только потому, что в тот день там больше никого не было. Да, еще один факт, который тебя наверняка заинтересует. Все до одного имеют непогашенную судимость и свой срок отбывали в одной и той же тюрьме.

— А вот это, действительно, интересно, очень даже интересно, — протянул Илларион. — Орбели решил наставить их на путь истинный и взять к себе на исправление?

— Орбели — темный тип. Вежливый такой, в костюмчике, говорит красиво и складно, но что-то он темнит. Я подозреваю, что его кто-то мажет.

— Понятное дело. У него работают нелегалы, бывшие уголовники, считай, власть закрывает на это глаза.

— Он крупный инвестор. Родился в Ереване, окончил там институт, потом приехал сюда заниматься бизнесом, — недобро усмехнулся Сорокин.

— Ты по другим объектам смотрел? Кто там работает? Может, он перешел кому-то дорогу? Сам знаешь, большие деньги — большие проблемы.

— В связях с армянской мафией не замечен. Я и так и сяк копал. Он чистый с точки зрения закона, как ангел, но мне он все равно не нравится.

— Это убийство не ради убийства. Подумай сам, кто попрется в такую грязь и дождь на стройку, чтобы прибить каких-то армянских нелегалов? Оставляет деньги и отрубленную руку. Рука — это знак. Предупреждение, что, мол, поотрубаем все руки, если будете продолжать в том же духе. И интересно, на каком основании именно тому человеку отрубили руку? Почему-то выбрали именно его.

— Я не уверен, что его выбрали случайно. Возможно, он и жив, просто напуган и боится высовываться.

— Я попробую выяснить, кому мог насолить Орбели, а если у тебя появится новая информация, не томи душу, звони в любое время суток, хоть ночью.

— Илларион, у меня будет к тебе одна просьба, — Сорокин говорил слишком серьезно, чтобы Забродов мог усомниться в его честности.

— Ну, полковник? Хочешь поспорить на ящик коньяка, что доберешься до цели первым?

Сорокин махнул рукой и закурил.

— Я не об этом. Хочу попросить тебя, Илларион, чтобы ты сработал аккуратно, без стрельбы, без крови. Понимаешь?

— Яйцо курицу учит, — улыбнулся Забродов. — Я такие инструкции получал еще двадцать лет назад, да и не похож я на головореза. Я понимаю тебя, полковник, догадываюсь, по крайней мере, что для тебя значит это уголовное дело, и поверь моему слову, что я приложу все усилия, чтобы поймать этих мясников.