Призраки Лондона - Александр Афанасьев Страница 55

Почему то вспомнилось, как она начинала… нищий город, нет никакой работы, сбухавшиеся безработные мужики, издерганная нищетой и женской неустроенностью мать, от которой она никогда не слышала ни единого доброго слова. Вдруг вспомнилось… как то раз, она купила книгу… это была книга по сериалу Марианна, который показывали по телеку, который у них был сломан. Она смотрела урывками, у соседей, как получится… и ей очень хотелось эту книгу, она копила на нее больше месяца. И когда она принесла ее и показала матери… ей было тогда пятнадцать — мать обругала ее последними словами. Сказала — ну ты и дура, лучше бы трусы б…ские купила, может, тебя кто и взял бы, дуреху… а так кому ты на… нужна.

А потом мать загнула длинную матерную руладу, из которой следовало что все мужики козлы и пьянь и слишком, много чести для них — трусы б…ские. Возьмут и так.

Вспомнился и последний ее визит в этот город, называние которого она, и произносить вслух не хотела. Все, в общем-то, осталось, как было, разве что открылся красно-белый Магнит на центральной площади, и бутылку теперь покупали там, а не в ларьке, да какой-то предприниматель открыл лесопилку и цех по деревообработке… не мог найти трезвых работников, а весь город его тихо ненавидел. Но, по сути, не изменилось ничего… вспомнилась суетливая, сюсюкающая мать, торопливо собиравшая на стол, а потом нервно намекавшая на то, что хочет тоже в Москву переехать… злые взгляды соседей… сосед по парте Колька, недавно вернувшийся из зоны, куда попал на шесть лет за пьяную драку с поножовщиной…

Десять тысяч средняя зарплата по городу. Но удивительное дело — на бутылку всем и всегда хватало.

Намеки матери она не захотела понимать. Денег оставила. Пропьет — ее дело.

Чтобы стать той, кем она стала — она продала за границу несколько сотен русских детей. Не меньше отправила на панель. Но такова была цена за то чтобы вырваться из захолустья, стать частью системы — и она никогда не жалела о том что сделала. Надо — еще сделает.

Пиликнул звонок — телефон был выведен на систему машины, она нажала на кнопку.

— Горяева

— Елизавета Владимировна…

— Катя?

Голос у Кати был какой-то странный. Напуганный какой-то.

— Что случилось?

— Тут к вам… приходили.

— Кто-то приходил?

— Да… в общем из ФСБ приходили.

Горяева насторожилась.

— Зачем? Что они хотели?

— Не знаю, Елизавета Владимировна… спрашивали, когда вы на рабочем месте бываете. Оставили карточку, попросили перезвонить.

— Что на карточке написано?

— Сейчас… вот. Пономарев Евгений Владимирович. И телефоны…

Странно.

— Сфотографируй на телефон карточку и вышли мне. И выше нос. Напугалась?

— Да нет, Елизавета Владимировна…

— Вот и правильно.

Хрен они что сделают. Депутатская неприкосновенность. Даже если узнают про ее дела с Крисом… она давно поняла, что Крис не просто британский бизнесмен с темным прошлым и настоящим, а агент Секретной разведывательной службы Великобритании… все равно ничего не сделают. Двигубский генерал ФСБ. Пусть и в резерве — но бывших генералов ФСБ не бывает. Умоются… еще и честь отдадут.

И, тем не менее, сворачивая на свою улицу в дорогом коттеджном поселке, она инстинктивно сжалась, ожидая увидеть несколько машин с мигалками у своего дома. Но никаких машин не было, ничего не было — только ветер гулял по идеальному асфальту улицы, на которой раз в год обновляли асфальт за счет Дорожного фонда области.

Поставила машину… коттедж у нее был не самый дорогой… там дальше улица где строились люди с Роснефти — вот там да. Когда закрывала машину пиликнул телефон… пришла карточка. Она посмотрела… Пономарев Евгений Владимирович. Ни должности ни названия организации… одних телефонов семь штук. Один правительственный, она опознала его по номеру коммутатора. Значит, не ниже полковника чином.

Ничего. Полковник — еще не генерал. А если что и на генерала управу найдем. Можно даже Крису сказать — пусть Пономарева включат в санкционный список. Посмотрим, как он тогда запрыгает. А что — идея…

Она прошла из гаража на минус первый, хозяйственный этаж, по лестнице поднялась на первый, бросила сумочку на диван в холле.

И тут она поняла, что в доме кроме нее еще кто-то есть…

Кто-то есть!