Призраки Лондона - Александр Афанасьев Страница 54

— Елизавета Владимировна… не отвечает, я уже пять раз звонила. Трубку не берет…

— Ладно, я сама…

Горяева вспомнила телефон… тот самый телефон, про который никто не знал. Его — бывший депутат, а ныне секретарь Совета Безопасности Российской Федерации Игорь Витальевич Двигубский — всегда носил с собой…

Его даже не было в ее записной книжке. Но у нее всегда была хорошая память…

Гудки…

После десятого — она уже хотела положить трубку — внезапно прошел щелчок соединения.

— Чего тебе, говори быстро?

— Игоречек, мы с тобой сегодня увидимся?

— Нет. Некогда мне.

— А я столик заказала…

— Какой столик?! Какой, е… столик, ты что, не смотришь телевизор? Все, расход…

Бросил трубку.

Горяева подумала, что попросить с него, когда он придет извиняться — потом включила телевизор. На экранах одна и та же новость — теракт в Париже, убийство британского премьер-министра.

И какое мы к этому имеем отношение? Не мы же его грохнули… говорят, местный военный… псих какой-то.

Горяева быстро собралась, погасила свет, проверила, выключен ли компьютер. Охране сдаст секретарша…

— Катя, сдавайся и свободна до завтра.

— Спасибо, Елизавета Владимировна…

— Если будет искать… ну ты знаешь — ты не знаешь, где я.

Секретарша понятливо улыбнулась.

— Поняла.

* * *

В коридоре — опять какие-то девицы… не здание, а вертеп. Навыдают кому попало пропусков, вот и шастают по коридорам, задницами вертят, ухажеров ищут.

Идиотки…так разве надо искать?

И чего она им завидует? Разве у нее жизнь не удалась? В их возрасте она была обычной соской из медвежьего угла Владимирской области. С трудом пед закончила — потому что без денег больше никуда не брали. А сейчас — депутат Думы, в трех комитетах работает. Может, удастся Двигубского с его сукой развести, тогда еще лучше будет…

Мысли блуждали … она не заметила, как покинула здание. Машина у нее была скромная — Тойота Рав4. Она не любила светиться…

А почему она этих куриц приметила в коридоре — это из-за того, что в прошлые выходные в ресторане встретила Ирочку Синявскую. Вот же, с…а, женила-таки на себе своего принца из Газпрома. Она у нее в детдоме воспитывалась, как раз на… мероприятии со своим и познакомилась. Ей тогда четырнадцать всего было. Тот потом в ногах валялся, совсем с ума мужик сошел. Он кстати тогда новое здание и пробил — за счет благотворительности Газпрома. А теперь вот как получается… уже не любовница малолетняя, а официальная законная жена. Вот ведь тварь. И пропорции не модельные… всех богатств только голосок да глазищи… ну фигурка… да. А ты гляди-ка. На Чистых прудах теперь живет. Куршавель как дом родной.

И ведь не поздоровалась, тварь, так, взглядом мазнула, как будто и не узнала. Нет бы подошла, сказала спасибо, Елизавета Владимировна, что не на панель сдала, а жизнь устроила, да какую жизнь…

Нет. Сейчас королеву из себя строит.

Да… жизнь… не всем повезло.

Виктор Павлович Топоров… он умер в тринадцатом. Сказали — сердце, хотя кто знает. Она его место в Думе и заняла, и так с Двигубским познакомилась — тот тогда координатором фракции был.

А вот Барышева Катька…

Она ее и хоронила — некому больше было. Детей как-то пристраивала. Все-таки, допрыгалась, добегалась. Села за руль под дозой — и выехала на встречку на трассе.

Под фуру…

Она только сейчас поняла — насколько ей ее не хватает. Хоть и дура дурой — а все же единственная подруга, да что там — родная душа. Сейчас бы поговорить… да не с кем.

С теми с кем она сейчас… с ними не поделишься…

Страшные это люди. Двигубский ее пару раз брал с собой вместо жены туда… там первым делом пару рюмок хлопаешь — тогда еще ничего. А так…

Люди, а видно — нелюди изнутри. Оборотни в погонах и без.

Надо будет что-то придумывать… Крис писал, она не открыла — но понятное дело, не оставят. Чертов закон… и она голосовала — а как если решение фракции. Все теперь сложнее стало… намного сложнее.

Она ехала по Москве… направляясь в Замкадье

* * *

Как прошли МКАД — немного успокоилась.

Можно будет на левых усыновителей оформлять… подобрать бомжей каких-нибудь… главное — русские. Документы не проблема.

Надо Крису сказать.

Еще надо с деньгами что-то решать. Здесь их держать нельзя, а там — не хотелось бы чтобы ее за глотку держали.

Может, вообще пора валить?

Эта мысль посещала ее постоянно… и она точно знала что не ее одну. Все они балансировали между страхом и жадностью. Делали выбор.

Свалишь — можно будет просто жить, наслаждаться жизнью, не думать ни о чем. Утром вставать, пить кофе в маленьком кафе, потом неспешно приниматься за дела. У нее была подруга, она уехала в Италию… как переродилась. Итальянцы — как она потом рассказывала — не строят планов совсем. То как они проведут день, зависит от настроения, от того как выпилась чашка кофе утром, кого они повстречали в кафе. Совсем не похоже на то, что у нас… остервенелая грызня каждый день за кусок…

Вчера ты сожрал своего начальника — знай, что завтра кто-то такой же как ты — сожрет и тебя…

Вот только как ты уехал — ты уже не сможешь ничего контролировать. Не можешь оставить здесь несколько квартир, сдавать их и жить там ни о чем не думая. Вырвут с руками, с мясом оторвут. А система тебя уже не защитит — тот, кто вышел из нее из хищника превращается в пищу для хищников.

Наслаждающихся жизнью в системе нет. Им в ней не место. Как впрочем, и вообще — в России. Просто жить тут нельзя. Жить — это в другом месте, здесь только выживать. Игра в орлянку с жизнью — день за днем, день за днем.