Короли улиц - Саша Южный Страница 54

Зефиру повезло. Он являлся лучшим в выпуске, Директор оставил его при себе, и это избавило Зефира от чудовищной эксплуатации.

Вечер встал и вышел на улицу. Постояв немного на крыльце, он направился к воротам. Зефир сидел под окном будки и читал газету. Вечер сел рядом. Зефир покосился на него и спросил:

— По глазам вижу, что за очередной басней пришел.

— Точно, — не стал отрицать Вечер. — Ты говорил, что вас в выпуске шестеро было. А что с остальными стало?

— Остальные? Могу сказать. Вместе со мной их было шестеро. Один попал в тюрьму. Он убил менеджера, хотел забрать свое досье. Сделал все чисто. Его хоть и подозревали, но ничего не могли доказать. В бумагах менеджера он не нашел никакого компромата, хотя перерыл все. И стал думать, что его вообще не существует, что это миф, но, оказалось, нет. Досье обнаружила милиция в тайнике. Парня упекли за старые грехи на четыре года, а срок давности истекал через два. Другой на кладбище. Привезли в больницу прямо с ринга. Три дня, не приходя в сознание, отлежал и отошел. Попал под какого-то монгола. У того не руки, а гаубицы, и вес сто тридцать килограмм. Откуда тот монгол взялся, неизвестно. Но больше его не видели, да и кто с таким встанет. Это же верная смерть. Подпольные бои не шутка, там иногда такая глыба всплывет, что смотреть страшно. Откуда взялся — неизвестно, где тренировался — тоже. Снесет двоих-троих, сорвет банк и снова исчезнет. Менеджер тоже молчит наглухо, не колется, где такого взял, свою монополию на него блюдет. Короче, этот спорт ничего общего с тем, что по телевизору показывают, не имеет. Даже на допинг не проверяют. Бои гладиаторов. Третий стал инвалидом. Ему сломали позвоночник, отнялись ноги. Я, правда, слышал, что пенсию ему выхлопотали. Про четвертого ничего не знаю, врать не буду, но то, что он не выступает, это точно.

— А пятый? — поинтересовался Вечер.

— Пятый, — Зефир задумался. — Пятый ждет своей очереди.

— Кто же он? — не совсем понимая Зефира, спросил Вечер.

— Тот, кто меня таким сделал.

— Так это был не кубинец?

Зефир глубоко вздохнул и свернул газету.

— Кубинец был. Только он здесь ни при чем. Я его уделал в четвертом раунде, хотя должен был лечь под него.

Вечер удивленно глянул на Зефира, глаза которого невидящим взглядом смотрели в сумерки, словно увидели сквозь них свое прошлое: рев и свист трибун, победы, интриги.

— Был договор между Директором и организаторами боя, что я лягу под кубинца. А у нас с Директором был другой договор — что я кубинца уделаю. Директор, чтобы не было подозрений, поставил на кубинца. Но через подставное лицо он ставил и на меня, причем в несколько раз больше. В случае моей победы он срывал огромный куш, потому что в основном ставили на кубинца. Понимая, что мне потом не уйти, он договорился с Мегрэ, чтобы тот ждал меня у выхода на машине. Директор дал ему на всякий пожарный «узи» и два рожка патронов к нему.

Кубинца я сделал в четвертом раунде. Вчистую. Он пошел в атаку и нарвался на мою ногу. Она угодила ему пяткой точно в челюсть, пройдя между его рук, снизу вверх. Это был красивый удар и красивая победа. Зал хлопал стоя.

А когда я вышел на улицу, меня там ждали пять мордоворотов с железными трубами, и никакого Мегрэ.

Продержался я, как ты понимаешь, недолго. Мегрэ говорил потом, что подвела машина. Но я-то знал, что это чушь. Директор тоже, по-моему, догадывался. Я думаю, не зря он Мегрэ сюда взял, — Зефир улыбнулся одними губами. — Когда этот скот меня здесь обнаружил, даже в лице переменился. Но потом он увидел, в каком я виде, и успокоился.

— Почему Мегрэ подставил тебя? — спросил Вечер.

— Мы всегда были соперниками. Мегрэ думал, что после выпуска Директор оставит при себе именно его, а он оставил меня. На четвертом году выступлений Мегрэ поломали коленную чашечку. Он стал хромым, еще мог выступать даже таким, но скатился на пару уровней ниже. Короче, работал за гроши и во всем, похоже, винил меня.

Вечер уже привык к странной речи Зефира и почти не замечал ее дефектов. Он думал о том, что еще окажется свидетелем одной поучительной истории. Зефир ведь не зря сказал, что пятый ждет своей очереди.

В казарму он вернулся лишь к отбою. Засыпая, Вечер подумал, что скоро уже год, как он находится здесь, и что перспектива, которая ждет его впереди, несколько отличается от той, которую когда-то сулил ему Директор.

На другой день к вечеру во двор въехал знакомый джип. Из него вышел какой-то пацан лет семнадцати, а потом и Директор.

«Новенький», — понял Вечер.

Пацан, озираясь, шел вслед за Директором. Вечер наблюдал за ним из окна и думал, что точно таким выглядел и он, когда его привезли сюда год назад.

Через десять минут их выстроили в спортзале. Директор устроил экзамен, результаты которого, похоже, его удовлетворили. Потом он о чем-то долго совещался с Мегрэ и остался ночевать в школе. А где-то в середине ночи в открытое окно ворвался странный резкий звук. Он был таким сильным, что проснулась вся казарма. Вскочив с коек, курсанты столпились у окна, но в черноте, окутавшей двор, ничего нельзя было разобрать. Через некоторое время по двору заметался луч фонаря. Он рывками поплыл от будки Зефира к казарме, а ему навстречу с ее крыльца ударили еще два луча. Скользнув по фигуре Зефира, они должны были бы уткнуться в ворота, но вместо этого провалились в пустое пространство. Вместо ворот зиял провал.

— Дела! — произнес кто-то рядом с Вечером. — И джипа нет.

— А Директор есть, — сказал один из курсантов, который стоял ближе к окну. — С фонариком по двору бегает.

Потом в спальню ворвались Директор и Мегрэ, который приказал всем построиться. Через минуту выяснилось, что не хватает Ефима и новенького. Директор выругался, достал телефон и стал кому-то звонить, Мегрэ скомандовал отбой. Курсанты разошлись по своим местам, но долго еще не могли уснуть.

Ефима и новенького привезли утром на «девятке» три здоровых мужика. Ефим не мог идти сам, его отволокли в кладовку в хозпристройке и бросили там. Новенький двигался своим ходом и, к немалому удивлению остальных, встал в строй на утренней тренировке, осматриваясь заплывшими от побоев глазами. Бессонная ночь, побои и сразу жестокие тренировки — Вечер не завидовал новенькому. «Интересно, устоит или нет», — думал он, наблюдая за ним вполглаза. Новенький устоял, правда, после каждой тренировки проходил мимо столовой и падал в кровать замертво. Так ни разу за день и не поел. Вечер парня зауважал.

Директор уехал еще в обед, зайдя перед этим в кладовку, где содержали Ефима. Пробыл он там недолго, потом вышел, позвал Мегрэ и произнес несколько фраз, энергично жестикулируя при этом. Надзиратель лишь кивал в ответ.

Вечером, когда Мегрэ оставил их одних в спальне, пятикурсники Мадьяр и Доброволец подступили к кровати новенького:

— Колись, молодой, в чем дело?

Тот непонимающе поднял на них отекшее от побоев лицо, потом, очухавшись и поняв, что от него хотят, прищурился на блатной манер.