Жизнь после смерти - Александр Белов Страница 38

Виктор Петрович Зорин больше не приглашал Кабана в японскийресторан. Собственно, после событий на Покровских карьерах он его вообще никудане приглашал. Разговор проходил в салоне Зоринского "мерседеса".Говорил, в основном, Кабан и говорил с обидой в голосе.

– Ты, Виктор Петрович, мною просто взял и подтерся. Пока я всиле был, со мной нужно было считаться. А теперь что?

Зорин не уставал удивляться наивности экс-авторитета. Нупрямо дитя малое, ей-богу. Всю жизнь в каменных джунглях врагов себе наживал, ивсе еще надеется на бескорыстную любовь окружающих.

– Ну что ты, ей-богу, как маленький? Заладил одно и то же.Сам должен понимать. Да, месяц назад тебе была одна цена, сейчас – другая. Игораздо ниже. Мы живем в рыночные времена, приспосабливайся. Я тебе совершенноискренне сочувствую, но заниматься благотворительностью не могу. Завтра, может,и об меня точно так же ноги вытрут.

Кабан продолжал бубнить свое. Смысл его стенаний сводился кодному – нужны деньги, тогда он поднимется и подомнет всех своих противников.Но он понимал, что его слова до собеседника не доходят. Зачем тому подниматьупавшего Кабана, если проще купить уже готовую, сильную криминальнуюгруппировку? Чтобы потом, использовав, как презерватив, так же избавиться и отнее.

Кабан разочарованно вздохнул. Он уже собирался вылезти измашины, когда Зорин вдруг остановил его.

– Постой, кое-что я попробую для тебя сделать… Я помогутебе, если ты найдешь мне Белова, живого или мертвого. Мертвого даже лучше. Тыведь обещал мне это сделать. Не забыл? Так что, будет Белов, будут и деньги.Вперед…

"Мерседес" умчался, а Кабан долго смотрел емувслед, бормоча проклятья.

Наконец он повернулся и зашагал по тротуару.

– Белый тебе нужен? – сквозь зубы процедил он. – Ну, так ятебе найду Белого. Ты меня, козел, надолго запомнишь.

Кабан не надеялся на своих помощников, ребят крепких, нотуповатых, поэтому занялся поисками сам. На самом деле кое-какие деньги у негоеще оставались, авторитет какой ни есть тоже сохранился. Поэтому уже через тридня ему донесли, что Белова ищет какой-то журналист. В том, что тот такжеработает по заданию Зорина, Кабан почти не сомневался.

Журналист Юра Невзглядов появился в баре гостиницы "Колосок"около пяти часов вечера. Заведение было третьеразрядным, оно ничем ненапоминало те гостеприимные вертепчики, в которых он сам привык зависать.Напитки – от паленой водки и поддельного коньяка до текилы подмосковной выгонки– внушали ужас даже искушенному в питии человеку.

Юра подошел к стойке и заказал самое безопасное для здоровья– бутылку пива. И как бы невзначай поинтересовался у утомленного жизнью,похожего на пожилого Вертинского бармена:

– Слушай, ты Славку-каскадера не видел? Бармен сделал видчто не слышит. Тогда

Юра положил на стойку небольшую купюру и представилсяофициально по имени и фамилии как журналист телевизионной службы новостей.Славика, дескать, ищет для того, чтобы взять интервью.

– Крутился где-то тут, сейчас пропал, – смягчившись, сказалбармен. – Наверно опять с Лилькой в подсобке трахается.

Юра кивком поблагодарил его и с бутылкой в руке направился кслужебному проходу, откуда попал в длинный коридор с высоким потолком:гостиница строилась еще в сталинские времена. В коридор выходило множестводверей. Все они были закрыты. Спросить, где тут подсобка, было не у кого.

Но вот мимо него проплыла ярко накрашенная куртизанка влегкомысленном наряде. Она появилась неожиданно, будто вышла из стены. Дажедверь не хлопнула. Макияж у нее был слегка размазан. Наверное, это и есть тасамая Лилька? Тактико-технические данные видения совпадали с образом, которыйбывалый журналист создал в своем воображении: длинноногая блондинка, слегкапотасканная, с большой материнской грудью. И в короткой юбке на крутых бедрах.Дама поправив тонкую бретельку на полном плече, проворчала вполголоса:

– Придурок, колготки порвал… – и продефилировала мимо снезависимым видом: мол, не думай, я не такая, я жду трамвая…

Юра, сообразив, что она имеет в виду как раз того, кого онищет, остановился у ближайшей двери. Она была приоткрыта. Он вошел, и закрыл ееза собой, собачка замка тихо щелкнула. Сидевший на столе посреди захламленнойкомнатушки парень в расстегнутых джинсах с небольшим опозданием среагировал назвук, поднял на него мутные пьяные глаза.

– Ч-чего надо? Ща, уже ухожу…

– Здорово, Славик, – с деланной радостью произнесНевзглядов, протягивая ему свою початую бутылку пива. – Сколько зим!

Пьяный отхлебнул из горлышка и посмотрел на журналиста болееблагосклонно.

– А мы с тобой разве из одного корыта на брудершафт хлебали?– со всей учтивостью, на какую был способен, спросил он.

Невзглядов не смутился: он был бы плохим журналистом, еслибы не умел устанавливать контакт с любым собеседником.

– Надо говорить "пили брудершафт", а не "набрудершафт", – поправил он парня. – А ты разве забыл, как у кутюрьеДудашкина на дне рождения мы с тобой ему парадную лестницу заблевали, а онпоскользнулся и до самого низа на спине проехал. Такое не забывается!

Пьяный долго смотрел в пространство перед собой, очевидно,что-то припоминая. Прокрутка информации в памяти давалась ему с великим трудом.Наконец два контакта в его пропитанном алкоголем мозге соединились, и его лицоозарила светлая улыбка.

– Так это ты тот мудак был? Здорово! Выпить хошь? Садись,вмажем. Ща, Лильке свистну, она нормальной принесет, не паленой… Только я это,на мели.

Журналист вытащил тощий бумажник и помахал дляубедительности им в воздухе перед носом клиента.

– Не переживай, я при деньгах.