Крещение пулей - Максим Шахов

Телевизор в кабинете протосинкела отца Романа Кубийовича был настроен на «5-й канал», который транслировал в Украине выпуски новостей и передачи «Голоса Америки». Стоя на фоне весьма небольшой толпы, корреспондентка с пафосом проговорила:

– Сегодня в Вашингтоне предстоятель Украинской греко-католической церкви лично освятил место, на котором будет сооружен памятник жертвам Голодомора. На церемонии присутствовали многочисленные члены украинской диаспоры, а также представитель Госдепа и члены Сената. После церемонии предстоятель отправится в пасторскую поездку по США и Канаде…

На столе зажужжал селектор. Отключив с пульта звук телевизора, протосинкел нажал кнопку:

– Да!

– Панотче, к вам отец Василь, – проговорила Ганна.

– Проси!

В последнее время предстоятель УГКЦ практически не вылезал из-за океана. В связи с этим в Канаде для архиепископа даже было начато строительство резиденции. Как следствие, всеми текущими делами УГКЦ уже давно руководил протосинкел Роман Кубийович. А дела УГКЦ были, мягко говоря, неважными…

После поражения на выборах Ющенко церковь лишилась неприкрытой протекции государственных органов. В результате насильственно загнанные при помощи админресурса в УГКЦ священники вместе со своей паствой целыми приходами начали массово возвращаться в лоно Православной церкви. Причем эти приходы располагались в индустриально развитых и, как следствие, богатых регионах. Ввиду этого УГКЦ за последний год потеряла более половины своих финансовых поступлений. Ситуация была близка к катастрофической и при сохранении существующих тенденций грозила полным банкротством униатской церкви. Это, естественно, требовало принятия самых энергичных и экстренных мер, о чем отец Роман неустанно и неоднократно докладывал предстоятелю.

Но эти доклады оставались гласом вопиющего в пустыне. Заокеанская диаспора УГКЦ была не только весьма многочисленной, но и, в сравнении с украинской, весьма состоятельной. И жертвовала она не в катастрофически обесценивающейся украинской гривне, а в канадских и американских долларах. Так что лично предстоятель в своем заокеанском житье-бытье никаких финансовых затруднений не испытывал. И у отца Романа в последнее время даже закралось подозрение, что после окончания строительства в Канаде архиепископ вообще перенесет свою резиденцию за океан – на постоянной основе…

– Разрешите, панотче? – проговорил, появившись в двери кабинета, отец Василь.

– Да, заходи! – кивнул протосинкел.

Отец Василь возглавлял комиссию УГКЦ по делам молодежи. Направившись к столу, он увидел на экране дающего блиц-интервью «Голосу Америки» предстоятеля и сказал:

– Панотца опять показывают по «Голосу Америки»…

– Да. Уже третий раз за сегодня… – кивнул протосинкел и выключил телевизор. – Садись. Что у нас…

В этот момент селектор на столе зажужжал снова.

– Панотче, на проводе апокризиарий из Рима.

– Соедини, – кивнул Кубийович, беря трубку.

Апокризиарий Стефан Хома был постоянным представителем УГКЦ при Ватикане. Поздоровавшись, он сказал:

– Панотче, у меня находится эконом посольства. У нас за два месяца до сих пор не оплачены счета телефонной и электрической компаний. Нас могут отключить…

– Я дал указание экономии перечислить вам деньги в первую очередь, так что ждите.

– Но…

– Ждите! Я больше ничего не могу сказать. Все, отец Стефан, у меня важные дела.

Опустив трубку на аппарат, протосинкел вздохнул и посмотрел на отца Василя:

– Так что у нас с организацией молодежного апостолята?

Молодежным апостолятом именовалось движение, главной задачей которого было насаждение униатской веры в среде молодежи.

– Боюсь, мне особо нечем порадовать панотца, – опустил глаза отец Василь. – Наладить функционирование осэрэдков апостолята удалось только на Львовщине и Тернопольщине. За пределами западных областей сделать это пока не удается. Мало того, у меня есть еще одна кепская новость для панотца. На москальский молодежный слет от Львовской области собирается поехать аж десять делегатов. Причем восемь из них – это студенты вузов. Так что москальская зараза докатилась уже и до нас. И как с ней бороться, панотче, я, честно говоря, уже и ума не приложу…