Час волкодава - Михаил Зайцев Страница 33

Сан Саныч и Михаил вышли под дождь. Проливной летний дождь, пузыри на лужах, темень в небе, далекие громовые раскаты. И нет ничего удивительного в том, что двое мужчин, выйдя на улицу без зонтиков, припустили бегом.

Вбежав под сень деревьев во дворе-парке, Сан Саныч сбросил темп, пристроился плечом к плечу рядом с Мишей. – На, держи, партнер! – Сан Саныч протянул Мише ключи от машины. – Садись за руль, заводи мотор. Я отстану, разберусь с погоней...

– Будет погоня?

– Обязательно! Минута-полторы, и сявки Дяди Степы опомнятся, просекут расклад. Наддай, партнер.

Чумаков «наддал». Поскакал по лужам, сжав в кулаке ключи от «Волги». Пелена дождя, раскисшая земля под ногами, полумрак, ветки деревьев колышет ветер, впереди сияют желтыми маяками окна домов. Дождь смыл привычную городскую обыденность, смазал знакомые ориентиры, и на краткий миг Чумакову почудилось, будто он заблудился, запутался в географии двора и бежит совсем не туда, где припаркована «Волга».

Молния прочертила на горизонте ломаную ярко-голубую линию. Орудийным залпом ударил громовой раскат. И сразу же эхом за спиной у Чумакова грохнул пистолетный выстрел. Один-единственный выстрел. И снова лишь шум дождя да шелест ветвей на ветру.

«Стреляли один раз. У Сан Саныча пистолет с глушителем. Значит, стреляли в него! – вихрем пронеслось в голове Чумакова. – Что мне делать, если Сан Саныча ранили? Или убили? Что мне тогда делать?.. И где, черт возьми, эта проклятая „Волга“? Ни фига не видно, дождь заливает глаза... Вон! Вон она – „Волга“. Сяду в машину, заведу мотор и буду ждать Сан Саныча. Сделаю все, как он велел... Но сколько его ждать? Сколько?!. А если его убили? Чего или кого я тогда дождусь?.. Пули в голову? Приказа выходить из машины с поднятыми руками?..»

К счастью, мучиться долгими ожиданиями Чумакову не пришлось. Миша, мокрый от пота и дождя, сел за руль, завел мотор, не успел еще как следует перевести дыхание, когда распахнулась дверца слева, Сан Саныч беспардонно спихнул партнера с водительского сиденья, вцепился в баранку руля, поставил ноги на педали, и «Волга» тронулась. Медленно, осторожно Сан Саныч подал машину задом, без спешки, словно водитель-чайник, развернулся и повел автомобиль по асфальтовой, залитой водой дорожке к выезду со двора.

– Сан Саныч, в тебя стреляли? – спросил Чумаков, тяжело дыша, вытирая взмокшее лицо мокрой ладошкой.

– Нет, стрелял я. Произвел два синхронных выстрела. Из пистолета с глушителем и из «ТТ» без всяких наворотов на конце ствола. Ты и те двое гавриков, что побежали за нами, слышали только один выстрел, между тем рядом с каждым из гавриков просвистело по пуле. Каждый из преследователей, доверившись слуху, решил, что стреляли один раз и именно в него, каждый посчитал, что раз он на мушке, то имеет право залечь, спрятаться, а приятель пускай продолжает погоню. В итоге оба нырнули, каждый в свою лужу, а я спокойно ушел.

«Волга» покинула просторный московский двор, вписалась в поток вымытых дождем автомобилей, запылав двумя глазами фар. Миша оглянулся. Сквозь залитое водой заднее стекло ничего, кроме размытых огней да света фар других машин, не было видно. – Напрасно беспокоишься, Михаил, – успокоил Сан Саныч. – Двое ретивых служак кинулись нас догонять и до сих пор, уверен, мокнут, вжавшись в асфальт. Остальные предпочли не мочить головы и одежды. Наемные работники особой храбростью не блещут, что, ежели вдуматься, не унижает, а, напротив, говорит о них как о людях разумных. Не напрягай шею, партнер, погони за нами больше не будет... Ты внимательно слушал, о чем я спрашивал Дядю Степу и что он отвечал?

– Да. И мне многое стало понятно... За исключением разве что ваших странных с Дядей Степой взаимоотношений.

– О личных взаимоотношениях позже поговорим, сначала о деле. Сейчас же едем к Борису Николаевичу Тузановичу. Домашний адрес его я с твоих слов запомнил, как ехать, представляю. Надеюсь, сегодняшний ненастный вечер Борис Николаевич, как обычно, проведет дома, в кругу семьи.

– Ага. С женой и сыном. Я тебе говорил – Боря домосед... Сан Саныч, только-только я начал врубаться, что к чему, и опять чувствую себя болваном. На фига мы едем к Тузановичу, а?

– Сообщить оперативникам фирмы «Синяя Борода» мой точный адрес на улице Двадцати шести бакинских комиссаров мог только Тузанович. Ему я звонил, вызывая ветеринара. С его подачи вчера на лестнице нас поджидал киллер. Признаюсь тебе, партнер, – когда вчера, наткнувшись на труп Красавчика, мы убежали от ментов и помчались на мою конспиративную квартиру, я не лукавил, говоря о спешной необходимости изменить твою внешность и подлечить мое предплечье, но попутно я хотел проверить класс, уровень профессионализма противоборствующей стороны. Целью визита в квартиру на Юго-Западе, помимо прочего, была и эта проверочка, едва не закончившаяся плачевно. Зато сейчас я знаю, где, и приблизительно представляю, как мы возьмем «языка».

– Блин! Ядрена кочерыжка!!! Опять... опять, блин, я ни хрена не понимаю! Опять ты скажешь: «Все объясню позже», а сейчас последуют новые инструкции. Кому на этот раз я должен кидать табак в глаза? Тузановичу?! Его жене? Сыну?

– Не угадал. – Сан Саныч проигнорировал возмущенно-отчаянный тон Чумакова и продолжил говорить спокойно, почти бесстрастно: – Тузанович, возвращаясь с работы, как правило, ленится ставить свою бежевую «шестерку» в гараж, оставляет автомобиль у подъезда...

– Да! Я тебе и об этом рассказывал. Убей, не врубаюсь, какая нам разница, где Тузанович паркует тачку?

– Скоро мы доберемся до микрорайона, в каковом проживает семья Тузановичей, и ты, Михаил, предпримешь попытку угнать автомобиль начальника Центральной кинологической больницы... Забавно, правда, партнер, – от однофамильца одного популярного человека едем хулиганить к дому другого прохиндея с известными всей стране именем-отчеством. Богемная жизнь началась, будь она неладна...

Дождь хлестал по асфальту. Из грозового-проливного дождь превратился в упрямо-нудный природный душ средней интенсивности, словно кто-то в небесной канцелярии небрежно крутанул кран и ушел спать, не удосужившись как следует перекрыть воду. В пелене дождя подслеповато светились квадраты оконных проемов. Уличные фонари высвечивали дождевые капли, и лужи на асфальте блестели от белого электрического света. Сияла отмытая дождевой водой реклама. А вот Останкинской телебашни совсем не было видно, хотя с того места, где «Волга» свернула с проспекта Мира вправо, в обычную погоду останкинская игла просматривалась идеально.

«Волга» свернула с проспекта у гостиницы «Космос». Должна была свернуть возле «Космоса». Так сказал Сан Саныч. Мишу он высадил за полкилометра до поворота. Чумаков выскочил под дождь рядом с новым, открытым в конце девяностых входом в метро «ВДНХ».

Ступив нездешними подошвами ковбойских сапожков на залитую водой землю, Чумаков поднял воротник кожаной рубашки, сдвинул на затылок широкополую шляпу, подставляя дождю рыжие вихры, засунул руки в карманы кожаных штанов и, повернувшись спиной к невидимой телебашне, побрел в темноту, держа курс на силуэт церквушки, притулившейся меж серых домов с желтыми пятнами окон.