Здесь стреляют только в спину - Сергей Зверев Страница 3

– Ой, – сказала я, – здравствуйте. Вы ищете Зою Мартыновну? Она была пять минут назад, спрашивала Липкина. А Липкин был до этого, спрашивал вас...

– Дарья Михайловна, зайдите ко мне через десять минут, – сухо распорядился Рахманов. – И переоденьтесь, пожалуйста.

Дверь захлопнулась. Кошки заскребли на душе.

* * *

Помимо Рахманова, в кабинете находились ухмыляющийся Борька Липкин и каменная Зоя Мартыновна.

– Где ваш муж, Дарья Михайловна? – спросил Рахманов, пристально глядя мимо меня. Я пожала плечами.

– На работе. А что?

Игорь Евгеньевич досадливо щелкнул пальцами.

– Ч-черт... Дождь обещают к ночи...

И замолчал, созерцая условное яблоко на моей макушке.

– Самолет упал под Ханангой, – объяснил Липкин, – час назад сообщили.

– Пятьдесят две минуты назад, – поправила Зоя Мартыновна.

– А поточнее? – сказала я.

– А куда уж точнее? – покосилась каменным глазом делопроизводительница.

– Будем надеяться, не теракт, – скрипнул Рахманов, – разве что тунгус из двустволки... Словом, история туманная, Дарья Михайловна. Похоже, рейс был тупо засекречен. А значит, нас решили посадить в дерьмо...

Ничего удивительного. Любое утаивание информации от собственной персоны Игорь Евгеньевич расценивал как заговор против государства. Но при чем здесь я?

– Чартер вел диспетчер из Мирного. Там и планировалась посадка, – продолжал Рахманов. – Как нам объяснили, «Як-40» летел из Тикси. Хотя и не факт. Новосибирские острова тоже ничем не хуже. А Чукотка еще лучше – там концов вообще не найдешь. Дозаправка в Жиганске и Вилюйске. Но до Вилюйска он недотянул. В районе 65-й параллели и 120-го меридиана исчез с экрана радара. По словам диспетчера, пилот напоследок что-то крикнул, но что – тот не понял.

– Кроме того, самолет отклонился от курса, – добавил Борька Липкин, загадочно поблескивая «хамелеонами». – Либо ошибка диспетчера, либо пилота. Возможно, здесь и причина катастрофы – в сопку, например, врезался.

«А я тут при чем?» – хотела спросить я, но передумала. Сами скажут.

– Борт перевозил секретный груз, – процедил Рахманов. – Похоже, этот перелет курировали спецслужбы. Информации не дают никакой, но требуют спасать! А мы ведь даже не знаем, где он упал. И упал ли вообще.

– Короче, пакуй котомку, Дарья Михайловна, – сочувственно ухмыльнулся Борька, – настал твой черед защищать Родину.

– Не поняла, – испугалась я. – Больше некому?

– Очень просто, – объяснил Рахманов. – Спасательную группу сформировали в Мирном, об этом сообщили сорок минут назад. Она уже в пути – через час вертушка будет здесь. Но в группе нет врача: единственный медик на базе в Мирном вывихнул плечо. А врач по штату необходим – случись «разбор полетов», нас взгреют по полной программе, ибо это грубое нарушение инструкции. Понимаете, куда я клоню, Дарья Михайловна?

Наступила зловещая тишина. Осознав величие готовящейся миссии (и не возрадовавшись), я попыталась отбиться.

– Я не врач, я форменный вредитель. Даже институт не окончила. Почему бы вам не попробовать доктора Загибайло? Он с удовольствием сменит обстановку.

– Перестаньте, Дарья Михайловна, – поморщился начбазы, – доктор Загибайло не подлежит транспортировке. На высоте он начинает задыхаться – слабые легкие. Это отмечено в его личном деле (интересно, подумала я, а как его доставили в наш лагерь – на нартах?). Не волнуйтесь, Дарья Михайловна. Ваше присутствие в группе – формальность, перестраховка на случай проверки. Кого вы собрались лечить? По данным диспетчера, за минуту до исчезновения с монитора самолет находился на высоте минимум тысячи метров. Понимаете мысль?

– Не факт, Игорь Евгеньевич, – возразил Липкин. – Он мог снизиться и лететь над тайгой, не доступный радарам. Но в одном вы правы: посадочную полосу вблизи Хананги он вряд ли найдет. Выживших не будет.

– На семьдесят процентов поиски ничего не дадут – слишком обширен район возможного падения, – продолжал утешать меня Рахманов. – Покружите пару часов над местностью и вернетесь. Даже с трапа не сойдете. А с вашим мужем мы уладим, не переживайте. Прививку от клеща сделали?

– От энцефалита, – поправила я. От клеща, как и от волков, одна прививка – в лес не ходить.

– Не слышу ответа, – нахмурился Рахманов.

– Так точно, – сказала я. – Трижды.

– А мне вот кажется порою, что солдаты... – Борька ухмыльнулся и сделал музыкальную паузу, – принесли бы больше пользы. Снять дивизию ракетчиков с Вилюя – и бросить на прочесывание, все равно ни хрена не делают – там единственная «Сатана», и та заржавела, а гептил в газолин мутировал. Успех гарантирован. Не найдут самолет, так парочку беглых зэков доставят.

– Ты, Липкин, не понимаешь пикантности ситуации, – глаза начбазы сузились в лазерные шарики, – «Як-40» перевозил секретный груз. Мы не знаем, какой, и черт меня подери, если я хочу это знать. И вам не советую проявлять любопытство. Методы работы спецслужб я знаю (еще бы, подумала я, МЧС и есть огромная, набирающая вес спецслужба). Никакой армии. Никаких посторонних гражданских лиц. Данные о катастрофе, а тем паче о грузе, в каком бы состоянии он ни находился, – информация закрытая. К содержимому этого... долбаного крылатого ящика, – Рахманов смачно чертыхнулся, – имеют доступ единицы...

– И поисковая группа МЧС, прибытия которой мы ожидаем, – негромко, но ехидно выпало из Борьки. Как из дырявого мешка.

Нависла тяжелая пауза. Начбазы не шевелился. Зоя Мартыновна преданно смотрела ему в переносицу, ожидая указаний. Борька сдержанно зевнул (ему-то что, у него выходной). А у меня заныла на душе несмазанная петля. Пока еще не страх, так – беспокойство.

– Ты прав, – допустил Рахманов, – с этими поисковиками уже, по определению, не вяжется. Возможно, в вертолете есть люди, связанные со спецслужбами. М-да, неприятно... Но я не могу ослушаться приказа. Группа должна быть доукомплектована. Всё, – Рахманов ударил ладонью по столу. Потом внимательно и впервые посмотрел мне в глаза, изобразив дозированное недоумение. – Хотя и причудливо это как-то. Я говорил с начальником базового лагеря; он уверен, что все ребята – из МЧС. Правда, набраны в спешке: кого от жены оторвали, кого от рыбалки... Воскресенье, господа.

Он явно недоговаривал. Но я уже решила: еду. Всем назло и себе в первую очередь. Не могла я больше находиться в этой дыре! Кирилл пластался без выходных, уходил в семь, бывало, в пять, приходил к полуночи, без сил падал в койку – долететь не успевал, уже храпел. До секса руки не доходили (вернее, руки-то доходили, а вот дальше...), общались три минуты в сутки. А до конца контракта – восемь долгих месяцев. И никаких гарантий, что он не подпишет новый...

Вертолет не задержался. Вынырнул из-за Южной сопки, пролетел над лагерем, завис с работающим винтом над посадочной площадкой и начал медленно снижаться. Это был старенький «Ми-8» грязно-зеленой расцветки с продольной желтой каймой под иллюминаторами и ржавым брюхом. Рабочая лошадка российской авиации. На хвосте – порядковый номер с пропиской: «Служба лесоохраны». Республиканское управление по борьбе с пожарами.