Киндер-сюрприз для зэка - Павел Светличный Страница 25

— Дирекция интерната просит Вас совершить добровольный взнос в фонд благотворительной помощи, — убедительно произнесла Птица заранее придуманный текст.

— Чего? — не поняла тётка.

«Чего-чего… Деньги давай, дура», — мысленно ответила ей Птица и добавила вслух:

— Часть зданий нуждается в срочном ремонте, и мы просим о содействии всех, кто имеет отношение к воспитанникам интерната.

— Ещё чего, — фыркнула склочная тётка. — Нету у меня денег.

— Много не надо, — примирительно сказала Птица. — Кто сколько может.

— Нету денег, — повторила тётка, а затем резко обрывая разговор, повернулась спиной к Птице и проворно зашагала к ближайшему корпусу.

Птица со злостью посмотрела ей вслед. Тактику следовало менять.

Следующую пару, мужчину с женщиной, серых и невзрачных, словно присыпанных пеплом, она встретила, загораживая проход.

— Вы к кому? — требовательно спросила Птица, демонстративно держа раскрытую тетрадь.

— К Полозкову… Диме. Племянник наш, — ответила женщина, недоумённо поглядывая на Птицу. Спешивший мужчина к этому времени преуспел лишь в том, что открыл рот, так и не издав ни единого звука.

Птица тщательно записала фамилию в тетрадь:

— Какая группа?

— Четвёртая…

— …«В», — добавил мужчина, обретший, наконец, дар речи.

— Дирекция интерната просит вас помочь с проведением ремонта в помещениях учебного корпуса.

Мужчина с женщиной заметно напряглись.

— Мы обращаемся ко всем, кому небезразлична судьба воспитанников интерната и условия, в которых они находятся, с просьбой внести посильный взнос в фонд помощи нашему заведению.

Пара слегка расслабилась. Женщина требовательно взглянула на мужчину, тот поспешно полез во внутренний карман. Достав деньги, он с сожалением отделил десятирублёвку, поколебался, не добавить ли ещё одну, но натолкнулся на многозначительный взгляд своей спутницы и спрятал оставшиеся купюры обратно.

Птица занесла полученную сумму в тетрадь, сдержанно поблагодарила обоих и посторонилась, освобождая проход. Лицо её при этом ничуточки не дрогнуло. Ни единым движением губ или бровей она не выдала владевших ею чувств.

Есть! Начало положено. Негусто, конечно, но хоть что-то. А на большие суммы она и не рассчитывала.

Следующие полтора часа можно было назвать относительно успешными. Народ шёл, хоть и не валом, но опробованная Птицей методика давала свои плоды, и посетители, кто с явной неохотой, а кто и поругиваясь сквозь зубы, делились имевшейся у них наличностью. Того же, что её сейчас спалят, Птица не опасалась. Во-первых, из администрации сейчас никого нет, кроме дежурного завуча и воспитателей. Во-вторых, народ, приходивший сюда, старался поменьше общаться с дирекцией интерната, равно как и с любыми официальными лицами. А суммы, взимаемые Птицей, были недостаточно велики, чтобы впоследствии у кого-нибудь возникло желание проследить, куда они действительно делись.

За полтора часа в карманах Птицы, не гнушавшейся даже мелочью, осело девяносто четыре рубля. Конечно, на всю дорогу до Нового Оскола не хватит, но, тем не менее, сумма настолько превысила ожидания Птицы, что она в душе посетовала на то, что не освоила столь многообещающую линию дохода раньше. Количество посетителей к этому времени резко пошло на спад, стремясь к абсолютному нулю, и Птица решила покинуть свой пост, от греха подальше, пока её не застукал здесь кто-нибудь из воспитателей.

В принципе, уже можно было трогаться в путь, но Лина предусмотрительно решила дождаться полдника, чтобы не отправляться в дорогу на пустой желудок. Ещё лучше, конечно, было бы дотянуть до ужина. После него она ещё успела бы на автостанцию в Рыжеватово до отхода последнего автобуса к областному центру. Но, взвесив все «про» и «контра», Птица пришла к выводу, что начинать путешествие на ночь глядя — слишком рискованно, и, скрепя сердце, решила пожертвовать ужином.

Она отправилась к себе, по ходу отдав дежурной красную повязку, забросила подальше, ставшие ненужными, тетрадь и ручку, ещё раз проверила, все ли вещи, что ей понадобятся, сложены в рюкзак, и как раз в этот момент нарисовавшаяся в коридоре Тамарака дала команду идти на полдник. Собранные деньги Птица предусмотрительно решила взять с собой, чтобы их не стянули.

Полудничная трапеза оказалась, по правде говоря, хиловатой: по два печенья и деревянный чай, можно было из-за такого и не задерживаться. Положение скрашивалось лишь тем, что Птице удалось разжиться ещё одной булочкой, правда на этот раз не сдобренной даже маргарином, но, всё равно, каждая кроха ей сейчас была в жилу. Вот только вернуться в свою комнату раньше девчонок она не успела. В итоге содержимое их тайников так и осталось неприватизированным столь остро нуждающейся в деньгах Линой Воробцовой. Ну и ладно, спокойствие в тылу открывало свободу для манёвра.

Птица на прощание окинула взглядом комнату, в которой прожила последние полтора года, далеко не самые лучшие в её жизни. Затем, не чувствуя ни капли грусти или сожаления, а лишь нечто сродни азарту, она подхватила рюкзачок и, бросив девчонкам, что нужно сбегать на первый этаж, где ей пообещали перешить кое-что из одежды, покинула это пристанище. Навсегда, как Лине очень хотелось бы верить.

По коридору Птица старалась шагать, как можно, скорее. Рюкзак в её руках, волей-неволей, привлекал внимание, поэтому приходилось спешить, чтобы попасться на глаза как можно меньшему количеству людей.

На втором этаже кто-то окликнул её, но Лина, делая вид, что не слышит, лишь ускорила шаг. Она торопливо сбежала по ступенькам, упорно стремясь к входной двери, откуда можно вылететь во двор, а там — ищи ветра… Птице казалось, что стоит лишь выскочить на свежий воздух, и её уже никто не остановит, даже вся армада воспитательского состава с Гальюн или самой «бабой Лидой» во главе.

Но этот «кто-то» оказался настырным и никак не желал отставать. Шаги топали и топали за спиной, наращивая темп одновременно с Птицей, а жалобный голос заунывно звал:

— Лина! Ну, Лина… Подожди, а?

Птица остановилась и раздосадовано обернулась. Семеня своими кривоватыми ножками по последнему из лестничных маршей, к ней спешила запыхавшаяся Чума:

— Лина, подожди меня.

— Ещё чего, — фыркнула Птица. — Времени нет.

— Я… Я…, - грудь Чумы ходила ходуном.

Она стала перед Птицей, поблёскивая своими глазками из-под нависшей чёлки.

— Ты что… Убегать будешь? — прерывисто спросила Чума восторженным шёпотом.

— С чего это ты взяла?

— Так, — Чума неопределённо повела головой. — Видела… То ты продукты из столовой…

— Слушай сюда, — оборвала её Птица. — Что я делаю, или собираюсь делать — никого не касается. А тебя особенно. Поняла?

— Конечно, конечно, — торопливо закивала головой несчастная отщепенка и тут же добавила. — А ты в самом деле бежишь?