Ловушка для олигарха - Илья Рясной Страница 24

Она замерла на долю секунды, затем рванулась вперед. Ох, как быстро она двигалась! И слишком маленькое расстояние нас разделяло.

Я видел ее прямо перед собой. Видел оскал и капающую со здоровенных острых зубов слюну. В полутьме коридора я видел все очень ясно.

Все замедлилось, В миг опасности воин может творить чудеса со временем, гнуть его в бараний рог. Воин начинает жить в своем времени.

Если бы я отпрянул в сторону или назад, тут бы мне и пришел каюк.

Но я рванул вперед.

Я задел ее. Ушел вниз и вправо. Моя рука взлетела вверх и рубанула твари по горлу.

Вложился в удар я весь. И хватило! Тварь ухнулась о пол и, всхрипнув, замерла. Я перевел дыхание, прижмурился на миг… А потом загнал подальше набросившихся на меня с готовностью мародеров дрожь и слабость. Ведь сейчас будет еще работа.

Я мельком взглянул на поверженного противника. Это была тварь из страшного сна. Огромный буль-мастиф — мутант, монстр, результат генных экспериментов ментов. Тот неопределенный фактор, который способен порушить самый красивый и тщательно проработанный план.

Вот что значит упустить ситуацию всего на три недели. Очередной приступ мании преследования и мизантропии привел к тому, что Банкир приобрел это чудище. Уже тренированного в лучшем питомнике наемника, готового служить кому угодно.

Настоящая собака Баскервилей. Нет, ну как она меня едва не сделала! Застать врасплох меня практически невозможно. Но она почти застала. Да еще этот надрывающийся клип, из-за которого я не услышал ее дыхания. И кинулась она без звука, не как сторожевой пес, задача которого отогнать от забора вора, а как настоящий киллер, у которого одна задача — перегрызть глотку, и без шума.

Шансов в схватке с такой тварью у человека не было… Ничего, Аккуратист справился.

Но карты она мне спутала.

— Вован, слыхал? — донеслось из комнаты охраны. Клип зазвучал потише — звук приглушили.

— Что?

— Торквемада вроде заскулил.

— Торквемада не скулит.

— Может, Банкира слопал и расстроился?

— Эх, если бы… Зажевал бы, и к нам никаких претензий, а, Борь?

— Проверь.

Заскрипела мебель. Вован, похоже, поднялся и двинул в коридор. На световом квадратике возникла тень. С пистолетом в руке.

Вован поднял пистолет и резко шагнул в коридор, по привычке уходя вправо.

Тут я и заехал ему куда надо.

Тело свалилось.

В комнате вскочили.

Но я уже стоял в проеме. И тихо произнес:

— Пристрелю!

Я умею говорить так, что мне верят. Особенно когда я обещаю пристрелить. Это необходимое искусство в моей профессии.

В комнате было два человека. Боря — шкаф в черном комбезе с эмблемой охранного агентства и в голубом тельнике, сидел в кресле перед монитором с автоматом Калашникова на коленях. Второй тип — незнакомый мне, невысокий, плотный, с низким лбом и вялыми глазами, в таком же комбезе, стоял у стены. Черт, он-то откуда здесь?

Они замерли. Боря поднял руки вверх быстро и, кажется, с радостью. Другой нехотя…

— К стене, — приказал я.

Морда в противогазе произвела на них должное впечатление.

Я шагнул вперед. И понял, что влип.

Затылком ощутил еще один взор. Смотрели слева сзади. Из другой двери.

— Пистолет на пол! — услышал я приказ и передергивание затвора автомата.

Я не успевал. Прикинул, что оборачиваюсь, нажимаю на спусковой крючок. Или лучше из-под мышки стреляю. Шансы есть — пятьдесят на пятьдесят. Этого недостаточно. Меня не устраивает, что упади вместо орла решка — и я расстанусь с жизнью.

— Понял, — примирительно произнес я, разжимая пальцы и роняя пистолет.

Я чувствовал, что пока стрелять этот четвертый не будет. Если бы я ощутил, что он станет стрелять — прострелит для надежности мне ногу или руку, я бы согласился на пятьдесят процентов. Но охранники обманулись моими скромными габаритами. Чтобы три носорога да не затоптали бы в лепешку зайчишку…

Ну же, предоставь мне шанс, мысленно попросил я типа с автоматом.

— На колени, — крикнул он.. Я скосил глаз и рассмотрел татуированную массу.

Бульник, вот кто это! Как же я его пропустил? Да, и на старуху бывает проруха.

— Быстро! — прикрикнул он.

Я не гордый. На колени, так на колени.

— Фраера гнутые, — презрительно кинул необъятных размеров татуированный бандит охранникам.

— Вован жив? — спросил Боря.

— Жив, — с недовольством произнес Бульник, видимо, не слишком обрадовавшийся, что его товарищ остался живым.

Он подошел и ногой ударил меня в спину. Хотел распластать своим ботинком сорок пятого размера на паласе, заставить жрать ворс, естественно, отведя при это ствол автомата Калашникова в сторону.

Он считал, что я в их власти.

Я и распластался на полу. Как еще один ковер — плоский и безобидный. Единственно, чем может навредить ковер — это когда его случайно заденут ногой и споткнутся.

И Бульник споткнулся.

Безобидный «ковер» вдруг пришел в движение. Я зацепил противника ногой, приподнялся, придал ему движение. Автомат в моих руках, Бульник свободной птицей летит к стене, прикладывается к ней всем телом и головой, ну а я опять хозяин положения. И противогаза даже не снял, не показал личика.

Опять сцена — я с оружием, а они, ошарашенные, у стенки стоят. Бульник, правда, сидит на полу, тряся головой и не понимая, что это на него обвалилось — то ли кусок луны упал, то ли кровля рухнула. Вот теперь мне и пригодилась аптечка.

— Спокойной ночи, — сказал я, всаживая шприц в предплечье, Боря дернулся, попытался меня оттолкнуть в порыве ужаса, я его угомонил и угостил «альфа-клаветином».

Шприцы одноразовые — забочусь о клиентах. «Альфа-клаветин» — ноу-хау гэбэшного почтового ящика, действует как клофелин с водкой — с гарантией отправляет в сон, выбивая всю память о последних нескольких часах. Это гуманно. Я не из тех специалистов, которые в подобных случаях используют простое, эффективное, как молоток, правило: «Уходя, гасите всех».

Пришлось повозиться, кое-кому хорошо наподдать и выключить, поскольку охранникам даже под дулом автомата не нравились уколы. Я перевел дух.

— А сейчас слово об экономической ситуации в стране предоставляется Абраму Борисовичу Путанину, — произнес телевизор голосом известного диктора.

И на экране, как черт из табакерки, возник любимый российский Олигарх. Мне казалось, что он видит меня.