Бастион. Война уже началась - Сергей Зверев Страница 22

Но за что?!

Неужели виновен Гулька? Но ведь Доброволин Игорь Валентинович – персонаж не выдуманный. Я в этом убедилась. Это деловой мужик, который на полном серьезе заказал мне конкретный материал и дал координаты! Вы бы видели, какой он положительный мужчина! Вы бы видели, как бережно и убедительно он жал мою руку! А его галстук… А его грамотная, деловито поставленная речь…

Я попробовала вылезти из-под одеяла. Вылезла. Встала на ноги. В бедрах держалась слабая дрожь, в икрах онемение. Но ходить я могла. Осторожненько, держась за стеночку, подошла к окну.

Вид открывался на вполне российский ландшафт. То есть на бетонную стену, увенчанную гирляндой колючей проволоки. Стена высокая, метра три-четыре, и верхушка ее чуть ниже уровня моих глаз. Из чего я благополучно сделала вывод, что нахожусь на втором этаже. То есть в бельэтаже. Расстояние до стены я тоже прикинула на глазок – метров семь. Выходило, что между ней и стеной здания оставался узкий дворик, тянущийся в обе стороны, а куда именно – бог ведает. Внизу просматривалась полоса выщербленного асфальта, выше колючки – крыша здания напротив – до него метров сто с гаком – и вершины сосен, густым массивом уходящие вверх, почти до гребней обрывистых скал, похожих на диковатые залысины.

И голубое небо.

Какой нынче день? Год, час?.. Я отошла от окна и добралась до кровати. Села. Вероятно, пол в помещении был бетонный – ноги зябли. Я легла на кровать, укрылась одеялом. Пролежала минут пять. Ох, как муторно… Под воздействием страха дурь ударила в голову. Я вскочила, хлюпая носом, подбежала к двери. Боженьки, что я делаю? Глупо, да? Но ведь невыносимо же… Я ударила ладошкой в дверь.

Никто не открыл.

Тогда я забарабанила по ней кулаками.

– Эй, тутошние, кто здесь?! Откройте!..

Тишина. Не слышат. Я заколотила с новой силой:

– Выпустите меня! Мне нужно в туалет! Мне нужно помыться! Да будьте же вы людьми, черт вас побери!

Я распалялась. Начиналась истерика. Сдвиг по фазе. Через считаные секунды я уже исполняла партию откровенно надрывного фортиссимо, плюя на условности и страх, и чем дольше мне не открывали, тем пуще я заводилась. Замолотила в дверь пяткой. Со всем тщанием.

– Я хочу в туалет, да поймите вы, гады! Вы же не хотите, чтобы я вам тут уделала весь пол!

Разрядка наступила быстро. Я перестала выклянчивать милости, сникла, обливаясь слезами, прислонилась к стеночке. Как все тщетно… На что уповать?.. Рыдая, побрела к кровати, воткнулась в подушку и заревела, как баба брошенная.

Лязг дверного замка подбросил меня в воздух. Сердце застучало. Я не поверила своим ушам. Уселась на кровать, укуталась в одеяло по самую шею, выставилась на эту клятую дверь, которая медленно отворялась. И, да боже ты мой! – снова почувствовала, как противный, мерзопакостный страх начинает мелко стучать моими зубами…

На пороге стоял товарищ с типичной бойцовской челюстью. Крепкий, коротковолосый, с тяжелыми кулаками. Одет в серое «хэбэ» – свободные брюки с ремнем, заправленную в них рубашку с погончиками. На ремне болталось что-то, похожее на рацию. Вернее, на две рации. Маленькие, близко посаженные глазки взирали на меня просто так, без эмоций. Наверное, так и должен взирать порядочный тюремщик на подопечного, каким бы буйством тот ни отличался.

Я сглотнула. От задора недавней истерики не осталось и следа.

– Здрасьте… – нашлась я не самым оригинальным образом.

Парень тоже расцепил зубы, но вместо того, чтобы произнести что-нибудь логичное, вроде «вашим устам бы, мадам, – да добрый член», произнес буквально следующее:

– Вы можете посетить туалетную комнату и принять душ.

Голос у него был безучастный, механический. Словно и не русский.

– Чего? – вылупилась я.

– Вы можете посетить туалетную комнату и принять душ, – не меняя подозрительного прононса, повторил парень.

– Ах да, – спохватилась я. Начала было вставать, но опомнилась. Нерешительно опустилась обратно.

– Послушайте… Я, как бы это… Ну, не совсем одета. Вы понимаете?

– Если вы не хотите посетить туалетную комнату и принять душ, то могли бы не стучать, – сказал парень и взялся за дверь. Робот какой-то.

– Стоп! – воскликнула я. – Ты чего, парень? – стиснув зубы, выпрыгнула из одеяла и засеменила к выходу. – Хочу я, парень, хочу. И туалетную комнату принять, и душ посетить…

Он посторонился. А я, проходя мимо него, вдруг поймала его равнодушный взгляд. Боже ты мой, – сказала безошибочная женская интуиция, – да ведь этой орясине совершенно фиолетово, одета я или нет.

Как я и подозревала, за дверью был тот же мир. Народ табунами не ходил. Там вообще никого не было, кроме нас с охранником. И множества закрытых дверей.

Мои мысли действительно витали на правильном пути. Я никогда не посещала армейские казармы (хотя и предлагали однажды, в порядке, так сказать, благотворительной миссии), но едва вышла в коридор, как поняла – она. А как не понять? На стенах – вычурный барельеф из выпуклых звезд, над сводом арочного перекрытия – гротескный слоган, исполненный еще в эру светлых годов и, похоже, на совесть: «Крепить обороноспособность страны – вот наша главная задача. Л.И. Брежнев». Правда, спальное помещение, судя по всему, переделали. Оно не представляло раздвинутого пространства, способного вместить до сотни койко-мест, а больше походило на кусочек коридорной системы с узким проходом, двумя стенами из кирпичной кладки и рядом закрытых дверей.

Стояла тишина. Охранник на все это благолепие был один.

– Туда, – он ткнул челюстью в противоположную сторону.

Там тоже были двери. Мутное окно в конце коридора.

«Махнуть, как Гулька?» – пронеслось в голове.

Я обняла себя за плечи. Неуютно в «купальнике».

– Который час?

– Не положено, – отрезал цербер.

– А день какой? – уперлась я.

– Туда, – охранник опять выразительно покрутил челюстью.

Спорить было бесполезно. В его полномочиях загнать меня обратно. Это я прошла.

Пришлось смиренно побрести в указанном направлении.

Туалет и умывальник по аналогии со спальным помещением были разбиты на отсеки. Но только перегородки совсем тоненькие – из оцинкованной жести или из хлипких стальных листов. На каждой кабинке – отпечатанный через трафарет номер. Пол блестел серым кафелем.

– Кабинка номер три, – сухо известил охранник. – В вашем распоряжении пять минут. Время пошло.

– А мыло, полотенце… – растерянно промямлила я, поворачивая голову.

Он стоял в проеме, в позе эсэсовца – убрав руки за спину, расставив ноги, – смотрел на меня такими безупречно равнодушными глазами, что я опять стала покрываться мурашками. Нет уж, увольте, никакого общения… По-скоренькому развернувшись, я пчелкой шмыгнула в указанную кабинку.