Двойной агент - Сергей Зверев Страница 14

Но как бы то ни было, жесткие меры принесли определенные результаты, эпидемия была локализована, и темпы заражения немного снизились.

Больницы города наводнили московские вирусологи, ходившие по палатам в белых балахонах и респираторах. С собой они привезли современное оборудование, медикаменты. Производились сотни анализов и проб, но сколько-нибудь значительных успехов достигнуто пока не было.

* * *

Вдовин лежал в своем кабинете на кушетке, задумчиво глядя в белый потрескавшийся потолок. Болезнь не пощадила и его. Рядом с ним сидел его коллега и верный друг Николай Осеткин.

Виктор Павлович заболел два дня назад, и сейчас болезнь была как раз в той стадии, когда температура спадает и больной чувствует себя значительно лучше, появляется надежда. Но Вдовин понимал, что это не выздоровление, а начало конца, поэтому никаких иллюзий не питал.

– Да, Коля, так и пролетела жизнь, как-то второпях, в суматохе. Все время думал, что вот разберусь немного с проблемами, а уж потом… А потом новые проблемы… Видно, этого «потом» просто не бывает. Помнишь Лешу Брагина?

– Помню, конечно. А что это ты вдруг про него?

– Прохожу я как-то по двору, снег уже выпал, холодно, сыро, а он лежит под машиной, был у него старенький джип «Труппер», и глушитель снимает. А глушитель – дырка на дырке, весь гнилой, если варить – цеплять не к чему. Я ему говорю: «Леш, ты б купил новый, что ж ты мучаешься?» А он мне: «Да ладно, этот подварю, зиму доезжу, а весной я его весь перетрясу: и ходовую, и выхлопную вкруг поменяю. Тогда уж и буду ездить как человек, а пока не до этого».

– Ну и что?

– Через полтора месяца он умер. Опухоль мозга. Так и не поездил как человек.

– Вить, ты эти мысли брось… – начал было Николай Николаевич.

– Эх, Коля! Как же я их брошу? Самое им время. Я ведь сейчас стою, вернее, лежу, встать-то теперь мне уже не придется, – на пороге вечности.

Николай промолчал, он не знал, что сказать.

– Если хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах, – немного помолчав, изрек Виктор Павлович. – Вот я к чему, Коля. Ведь у меня тоже были планы, мечты, может быть, и убогие, но все же. Слушай, а как ты думаешь? ТАМ что-то есть? Хотя что я у тебя спрашиваю, через несколько дней сам все узнаю.

– Вить, а может быть, они что-то придумают? – Он мотнул головой в сторону коридора, откуда доносились нестихающие шаги, слышались голоса, московские вирусологи работали не покладая рук. – Видишь, как взялись.

– Да ладно тебе, Коля! Мы же с тобой умные люди, к тому же врачи, специалисты. Зачем себя тешить напрасными надеждами? Ты же знаешь, сколько обычно уходит времени на получение вакцины и сколько его у меня. А тут еще случай особый. Кстати, ты не знаешь, они хоть как-то продвинулись?

– Да я бы не сказал, хотя они нам много не говорят, запрещено. У нас в больнице сейчас представителей спецслужб больше, чем врачей, они всем заправляют.

– Фээсбэшники?

– Да кто их разберет! Наверное, не только фээсбэшники, ругаются между собой. Но кое-какие новости есть. – Николай хитро улыбнулся, глядя на друга, и его и без того узкие глаза совсем исчезли с круглого лица.

– Ну, говори! Не тяни.

– В нейрохирургии москвичам помещение выделили, у них там и лаборатория, и зал совещаний. Аппаратуры они понавезли!.. Видимо-невидимо. А убирается там Раиса Ефимовна, она на полставки там.

– Что? Раиса Ефимовна полы моет?! – Виктор Павлович аж привстал от возмущения.

– Ну, а что ей остается делать? У нее в этом году у дочери еще один ребенок родился, а какая у терапевта зарплата, ты сам знаешь. Вот она и подрядилась.

– Твою мать! Ну что это за страна, где заслуженный врач, чтобы не умереть с голоду, должен говно убирать в собственной же больнице?!

– Ладно, Витя, ладно. Ты как будто впервые это слышишь!

– Про Раису Ефимовну – впервые.

– А про других? Да ладно, что там говорить! Так вот, слушай!

– Ну?

– Сегодня утром она мыла там полы и слышала разговор. Они ведь ее воспринимают как нянечку, что она может понимать? Вирус этот, Витя, искусственный, выращенный в лабораторных условиях! Они это выяснили.

– Ты знаешь, Коль, мне это тоже пришло в голову, еще тогда, когда ты обратил внимание, что заболевают только белые. Ну, помнишь, нам еще тогда не дали договорить, Константин Геннадьевич вошел. Так его звали, я не ошибаюсь?

– Да, так. Так вот, Витя, если есть искусственный вирус, то есть и вакцина против него. По-другому просто быть не может!

– Слушай, а ты ведь прав! – В глазах Вдовина на какой-то миг вспыхнул огонек надежды, но тут же снова погас. – Только где та лаборатория?

– Да, это вопрос! – задумчиво проговорил Николай Николаевич. – Давай-ка, Витенька, бульончику выпьем.

– К черту бульончик, Коля! Давай-ка просто выпьем.

– Что так вдруг?

– Есть повод, Николаич! – Глаза Вдовина вновь оживились, он зашевелился, пытаясь приподняться, но поясничная боль раскаленным обручем обожгла нижнюю часть спины. – О, черт!

Николай подложил ему под голову еще одну подушку, налил «по пятьдесят» и, протягивая стакан другу, спросил:

– Ты что-то придумал?

– Скорее предположил. Ну, давай, – Вдовин слабой рукой поднял стакан. – Ей-ей, Коля, а чокнуться, это еще не поминки. Подожди пару дней.

Чокнувшись пластиковыми стаканчиками, они выпили, Виктор с трудом проглотил протянутый ему в качестве закуски кусочек колбасы и, немного подумав, сказал:

– Я, Коля, собрал кое-какие факты, по времени совпадавшие с началом этой проклятой эпидемии. И вот что мне пришло в голову. Первые случаи заболевания появились после прихода в порт либерийского сухогруза. После него в нашем порту не швартовался никто. Помнишь, что он привез?

– Какие-то южные фрукты… – неуверенно ответил Николай Николаевич.

– Правильно, Коля! Тропические фрукты с Филиппин. Капитан очень спешил, договорился с кем надо, и его поставили под разгрузку без досмотра и санитарного контроля, хотя бумаги все подписаны. Надо выяснить, где этот сухогруз, куда он ушел. Эх, как же я раньше не догадался!

– А что его искать, он в порту, не успел уйти. У них случилась какая-то мелкая поломка, а сейчас карантин объявили. Отшвартовывался только дальневосточный сухогруз «Капитан Сергиевский»… Черт меня побери! – Обычно спокойный якут вскочил так, что стул упал на пол.

– Ты чего, Николаич?!

– Приморье, Витя, Приморье! Ай, дурак я, дурак!

– Да ты толком можешь объяснить, что случилось? Самокритичный ты мой!

– «Капитан Сергиевский» ушел во Владивосток!

– Ну и что?! – никак не мог понять возбуждения Николая Виктор Павлович.