Комбат против волчьей стаи - Андрей Воронин Страница 11

Бахрушин ее тщательно вытер.

— Куда едем, Леонид Васильевич? — спросил водитель.

— Едем, едем… — передразнил Бахрушин, — и назвал адрес.

Полковник же Савельев после разговора с Бахрушиным позвонил своим оперативникам.

— Вы там задержали, — сразу же с места в карьер начал он, — Александра Шмелева?

— Так точно. — Ответил один из оперативников.

— Так вот, все документы пришлете мне. А Шмелева отпустите.

— Как это так — отпустить? — изумился оперативник.

— Я сказал отпустить, значит, так и действуйте.

Есть на то причины.

Приказ начальника, как известно не обсуждается, и Шмелева выпустили.

Он только принялся раздумывать, на чем добираться домой, как вдруг увидел, что его встречают. Он увидел Подберезского, который бросился к нему навстречу, а возле машины стояли еще двое, высокий мужчина, стоявший к нему спиной, показался Шмелеву знакомым, что-то родное было в его фигуре.

— Здорово, Пехота! Ну как ты? — завопил Подберезский, схватил Шмелева за руку и тряхнул.

— Тише, Андрюха, — забурчал Пехота, — все болит, эти гады меня так избили, чтоб они подохли.

— И ты им, говорят, ввалил?

— Я бы ввалил больше, да силы были неравны.

А кто это там возле машины?

— А ты посмотри, Пехота, посмотри, может, узнаешь.

Шмелев прищурил глаза, была глубокая ночь, часа два или около этого. Машина стояла на противоположной стороне улицы.

— Смотри, смотри, — подкалывал его Подберезский. — Как ты думаешь, кто?

— Ком-бат! — по слогам выдавил из себя Пехота, и бросился через улицу к машине Бахрушина — Иваныч! Иваныч! Товарищ майор! — кричал Шмелев, подбегая к Рублеву.

— Ну, Пехота, здорово, давненько мы с тобой не виделись.

— Ух, давненько! Сто лет, комбат, не виделись.

Мужчины крепко обнялись. Рублев похлопал по спине Пехоту, тот поморщился от боли.

— Это Леонид Васильевич Бахрушин, — представил Рублев, кивнув в сторону полковника ГРУ.

Тот улыбнулся и протянул руку.

— Здравствуй, Шмелев, повозиться из-за тебя пришлось.

— Спасибо, спасибо. Кстати, Андрюха, как там мой сын?

— Все нормально. Не волнуйся, главное, что мы тебя вызволили. Если бы не он, сидел бы ты в кутузке еще пару дней.

— Пару дней, — хмыкнул Шмелев, — я бы сидел пару лет. Мне уже в камере сказали, что эти, из управления, не чикаются, а на меня повесили невесть что. Будто бы я торгую наркотиками и будто бы у меня изъяли героин, а я никогда к ним не прикасался.

— А какого черта ты, вообще, во все это влез? — спросил Подберезский.

— Слушайте, мужики, завезите меня домой, я хочу сына увидеть, он, наверное, волнуется, жена же в командировке.

— Ладно, сейчас завезем, за свободу благодари его, — Подберезский кивнул на Комбата, а Комбат в свою очередь кивнул на маленького лысого толстяка в очках, который уже сел в машину.

— Ну что ж, мужчины, — сказал Леонид Васильевич, — я с вами прощаюсь, время позднее, а работы у меня много. Хочу выспаться.

— Спасибо тебе, Леонид Васильевич, — сказал Рублев, пожимая руку Бахрушину, — от меня спасибо и от ребят. Надеюсь, ты веришь, что наш Пехота здесь не при чем?

— Если бы не верил, я бы не стал этим заниматься, не стал бы беспокоить людей. И они поверили, всякие люди бывают. Одни сажают, другие выпускают.

Автомобиль полковника ГРУ развернулся на дороге и умчался в ночь, мигнув на прощание рубиновыми огнями. А Подберезский, Комбат и Александр Шмелев все еще стояли и переговаривались друг с другом.

— Какие же они гады, сволочи, суки, хуже душманов. Вот уж не думал, что наша милиция и спецслужбы такие теперь.

— Не все они такие, Саша, были, не все они такие и теперь. Есть и нормальные люди. Кстати, вот этот мужик тоже из их конторы. И тот, что тебя отпустил тоже из МВД, там служит. Так что ты напрасно на всех так сразу напраслину возводишь.

— Да ну, Комбат, сволочи! Они так меня молотили, как будто я враг, убивший их лучшего друга.

— Ладно, не обижайся на них. Тумаков получил и радуйся тому, что ты уже на свободе. Если б Андрюха ко мне не приехал, сидеть бы тебе сейчас или лежать на нарах, а так дома заночуешь.

— Едем ко мне! — улыбнулся и тут же поморщился Шмелев. — Посидим, поговорим, выпьем. Тебя, Комбат, я не видел уже лет сто.

— Ну что, Борис Иванович, — Подберезский посмотрел на Рублева.

— Я не против, дел у меня никаких сегодня ночью нет, так что можем поехать, завезем его домой, а то еще в какую-нибудь историю вляпается, потом проблем будет — не оберешься. Поехали, садись-ка, Андрюха, за руль и давай.

Автомобиль, за рулем которого сидел Андрей Подберезский, помчался по ночным улицам. Комбат улыбался, поглядывая на своих бывших подчиненных. Хорошие они парни, стоящие, такие не подведут.

В том, что Пехота невиновен, Рублев был убежден с самого начала, не может человек когда-то рисковавший жизнью, когда-то по-настоящему понюхавший пороха, награжденный не лишь бы за что и не лишь бы какими наградами, стать мерзавцем и торговать наркотой.

«Не может, не может!»

Комбат в этом был свято убежден. К тому же, он хорошо знал своих парней, и поручительство Подберезского было для него важнее любой рекомендации, выданной самым важным генералом или маршалом.