Поп на мерсе. Забавные и поучительные истории священника-реаниматолога - Иеромонах Феодорит Страница 9

(из воспоминаний о старой скорой)

А вот эта история не имеет никакого назидательного оттенка и написана просто ради воспоминаний.

Первая подстанция Скорой помощи Москвы, основанная аж в 1930 году, с первых дней располагалась (да и сейчас располагается) на территории Первой Градской больницы в здании XVIII века, имеющем кодовое название «Голицынские конюшни». Хранители подстанционных преданий расскажут вам про племенных рысаков князя Голицына, проданных за миллионы золотых рублей, которые князь якобы пожертвовал на строительство больницы своего имени. На самом деле это, конечно, легенда – больница, действительно имела отношение к семейству Голицыных, потому и называлась Голицынской, но на старых планах здание было отмечено как больничный каретный сарай. В годы постперестройки здание стояло разрушенным, а подстанция ютилась в бывшем третьем гинекологическом отделении больницы, в середине 90-х годов его отремонтировали в приличном офисном стиле и немного расширили помещения, а в советские годы это было обычное медучреждение со стенами, выкрашенными где-то зеленой масляной краской, а где-то и выложенными фанерными панелями.

Отличало же нашу подстанцию от прочих наличие туалетов, вынесенных в гараж. Места внутри основного корпуса не хватило, поэтому в ближайшем боксе гаража выгородили помещение, где располагались две кабинки, условно мужская и женская. Все бы ничего, но зимой в них было прохладно. Не трескучий мороз, понятно, но и не Канары, поэтому многие сотрудники предпочитали справлять естественные надобности в более теплых помещениях. А в какое более теплое помещение чаще всего попадает «скорая помощь»? Конечно, в квартиры пациентов. Поэтому, скинув черные шинели, сотрудники первой подстанции отправлялись мыть руки, что выгодно отличало их от других представителей службы. Так, «первая» прослыла эталоном вежливости и гигиены.

Старушка М.Н. занимала в когорте «рукомоев» одно из первых мест. Сделав назначения своему постоянному фельдшеру дяде Косте (М.Н. была доктором), она гордо удалялась в направлении санузла. Пока дядя Костя набирал раствор и колол его ничего не подозревавшему пациенту, М.Н. вновь появлялась в комнате и развлекала больного рассказами о диетическом питании и пользе утренней гимнастики. Вообще, М.Н., хотя и не отличалась особыми медицинскими талантами, пользовалась любовью пациентов именно за свое теплое отношение к ним. Она запросто могла начать варить для больного с гастритом 5 %-ю манную кашу, а если, не дай Бог, госпитализируемая бабушка умирала у нее в машине, то М.Н. звонила родственниками и говорила речь в таком стиле:

– Вы понимаете, случилась маленькая неприятность, ваша бабушка умерла. Но вы не волнуйтесь, я колечко сняла, оно у меня – подъезжайте на подстанцию в Первую Градскую за колечком.

На М.Н. не только не было никаких жалоб, но пачками сыпались благодарности. За отношение!

И вот мы заметили, что наша М.Н. вдруг зачастила в подстанционный туалет. Более того, в женской фельдшерской она не раз вещала:

– Девочки, будьте осторожны! В квартирных туалетах могут скрываться разные экзотические животные!

Мы всей подстанцией – и девочки, и мальчики, и даже дяди и тети – гадали, кого же она повстречала в туалете? Варианты были всякие – от варана до жирафа. Сережка Мишихин по кличке «Китайский доктор» (потому что Ми – Ши – Хин) вспоминал, как он приехал в квартиру, где в комнате под 1000-свечевой лампой грелся четырехметровый питон. Мне припомнилось, как в начале семейной жизни мы чуть было не сняли квартиру с крокодилом, живущим в ванной (хозяева уезжали в загранкомандировку на несколько лет и денег за квартиру не брали – условием было оплачивать квартплату, коммунальные услуги и кормить домашнего питомца). Кто-то рассказывал про полярную сову, обитавшую где-то в «Красных домах» на улице Строителей, где-то видели шимпанзе. Но все это к туалетной теме отношения не имело. Правда, одну из наших девушек когда-то в туалете укусил полукамышовый кот, но это был ее собственный кот в ее собственном туалете. Дядя Костя ржал, но отмалчивался.

Наконец, в открытой пивной «Керамика» (в народе – «Кирпичи» за оригинальную кирпичную ограду) в Парке Горького, упоив дядю Костю пивом с прицепом (с портвейном «777»), мы, наконец, услышали эту историю. Давясь от смеха, он поведал:

– Приехали мы в квартиру на Ленинский, квартира большая, трехкомнатная, профессорская. М.Н., как обычно: «Константин Борисович, дибазол с папаверином внутримышечно» – и нырь в сторону сортира, мол, руки пошла мыть. Я набираю, подхожу к больной, и вдруг – крик! Вой! Влетает в комнату М.Н. со спущенными штанами, а на заднице у нее сидит здоровенный попугай и клюет…

Оказалось, в квартире был большой попугай. Жил он в клетке на шкафу в одной из комнат, но свободно летал по квартире. И если ожидались посторонние, то птицу запирали в туалете, чтобы она могла при необходимости попить из унитаза. Бедную М.Н. подвела стеснительность – скажи она родственникам больной, что собирается в туалет, они бы попугая переместили. А тут представьте: сидите вы на унитазе, пьете воду, и вдруг, застилая свет, на вас сверху надвигается старческая задница! Что вы сделаете? Конечно, укусите! Вот и попугай укусил.