Лицо неприкосновенное - Владимир Войнович Страница 55

Между прочим, в то время в городе Долгове среди прочихпроживали два весьма заметных гражданина. За давностью лет никто уже не помнитих имен, званий и должностей. Старожилы рассказывают, что это были двачудаковатых субъекта, которые летом в соломенных шляпах, а зимой в серыхпапахах встречались на площади Коллективизации и не спеша прогуливались поулице Поперечно-Почтамтской от площади до колхозного рынка и обратно. Во времяпрогулок они вели беседы шепотом и с оглядкой на самые актуальные темы. То, чтоони в разгар военных действий находились в Долгове, а не в действующей армии,заставляет предположить, что они были непризывного возраста. Вечером того дня,когда вышла газета со статьей Неужелева, эти мыслители, встретившись, какобычно, на площади, приветствовали друг друга легким поднятием шляп.

– Ну что вы на это скажете? – с места в карьер спросилПервый Мыслитель и тут же крутнул головой налево, направо, назад и опятьналево, направо, чтобы убедиться, что никто не следит и не подслушивает.

Второй Мыслитель не стал спрашивать, на что на это. Врезультате постоянных общений они научились понимать друг друга с полунамека.Второй Мыслитель тоже совершил как бы ритуальное вращение головой налево,направо, назад и сказал:

– Ах, бросьте! Надо же им чем-то заполнять газетную площадь.

– Вы так думаете? – хитро прищурился Первый. – Что же, имбольше не о чем писать? Немцы захватили Прибалтику, Белоруссию, Украину, стоятвозле Москвы, в районе тоже полная неразбериха: урожай не убран, скотина безкорма, где-то орудует банда какого-то Чонкина, а районной газете не о чембольше писать, как о хороших манерах?

– Бросьте, – повторил Второй Мыслитель. – Какому-то лекторувзбрело в голову…

– Вот тут-то вы и ошибаетесь! – радостно взвизгнул ПервыйМыслитель. Это была его коронная фраза. В каждом споре со своим собеседником онс замиранием сердца ждал именно такого момента, чтобы сказать: «Вот тут-то вы иошибаетесь!»

– Ни в чем я не ошибаюсь, – недовольно проворчал егособеседник.

– Уверяю вас, ошибаетесь. Поверьте мне, я хорошо знаю этусистему. У них никому ничего не взбредет в голову без указания свыше. Здесь всеи сложнее и проще. Они наконец-то поняли, – Первый Мыслитель крутнул головой ипонизил голос, – что без возврата к прежним ценностям мы проиграем войну.

– Из-за того, что не целуем дамам ручки?

– Да, да! – вскричал Первый Мыслитель. – Именно из-за этого.Вы не понимаете элементарных вещей. Сейчас идет война не между двумя системами,а между двумя цивилизациями. Выживет та, которая окажется выше.

– Ну, знаете! – развел руками Второй Мыслитель. – Это ужслишком. Когда-то гунны…

– Что вы мне говорите про гуннов? Вспомните Македонского!..

И тут пошло! Гунны, Александр Македонский, война сфилистимлянами, крестовые походы, переход через Альпы, битва при Марафоне,штурм Измаила, прорыв линии Мажино…

– Вы не понимаете! – размахивал руками Первый Мыслитель. –Между Верденом и Аустерлицем большая разница.

– А что вы мне со своим Аустерлицем? Вы возьмите Трафальгар.

– Заберите его себе!

Так по дороге от площади до рынка и обратно они проспорилинесколько часов подряд, размахивая руками, останавливаясь, понижая и вновьповышая голос. К единому мнению они не пришли, но зато подышали воздухом, что,как известно, приносит организму большую пользу. Разойдясь далеко за полночь,оба потом долго не спали, перебирая в памяти подробности разговора, и каждыйпри этом думал: «А вот завтра я ему скажу…»

Достаточно сильное впечатление статья о хороших манерахпроизвела и на других жителей города. Старая учительница в полемической заметке«А почему бы и нет?», отдавая должное классовому подходу, утверждала тем неменее, что целовать руки дамам не только можно, но и нужно. «Это, – писала она,– красиво, элегантно, по-рыцарски». А рыцарство, по ее словам, являетсянеотъемлемой чертой каждого советского человека. С резкой отповедью учительницев заметке «Еще чего захотели!» выступил знатный забойщик скота Терентий Кныш.Для чего же, писал он, рабочему человеку целовать руки какой-то даме? А чтоесли у ней руки не мыты или того хуже – чесотка? «Нет уж, извините, – писалКныш, – скажу вам с рабочей прямотой: если у вас нет справки от доктора, яцеловать вам руки не буду». Местный же поэт Серафим Бутылко разразился длиннымстихотворением «Я коммунизма ясно вижу дали», не имевшим, впрочем, прямогоотношения к теме дискуссии.

Подводя итоги дискуссии, газета поблагодарила всех,принявших в ней участие, пожурила учительницу и Кныша за крайности и в концезаключила, что само существование столь различных точек зрения по данномувопросу свидетельствует о серьезности и своевременности поставленной Неужелевымпроблемы, что от нее нельзя отмахиваться, но и решить ее тоже непросто.

Пока газета отвлекала население, руководители района,перебрав все возможные версии, пришли к выводу, что Чонкин скорее всегокомандир немецких парашютистов, которые высадились в районе, чтобыдезорганизовать работу тыла и подготовить наступление войск на данном участке.

Не зная, что делать, районное начальство кинулось в область,область, в свою очередь, обратилась к военным властям. На ликвидацию бандыЧонкина (так называемого Чонкина, говорилось в секретных документах) былаброшена снятая с отправлявшегося на фронт эшелона стрелковая часть.

Сгущались серые сумерки, когда полк, соблюдая все правиламаскировки, подошел к деревне Красное и окружил ее. Два батальона перекрыли сдвух сторон дорогу, третий окопался вдоль огородов (с четвертой стороны былаестественная преграда – речка Тёпа).

Выслали двух разведчиков.