Химера - Джон Барт Страница 54

- Меня смутила неожиданная смена его настроения, но я набрал на Пегасе высоту, не дожидаясь десерта; потратил ночь и утро, расспрашивая рыбаков и торговых капитанов; руководствуясь их описаниями, засек в ходе воздушной разведки главный пиратский корабль; потопил его вместе со всей командой, подвергнув бомбардировке большущими камнями; на бреющем полете посшибал ударами копыт пытавшихся спастись на яликах; вернулся во дворец, когда там приспело время коктейлей. Веселившийся царь и Полиид мне, казалось, удивились, Филоноя меня поцеловала. "Не о чем говорить, - сказал я, повесив уздечку. - Имя капитана - Химарр, что, как я понимаю, означает коза? Огненнобородый малый, и по тому, как он шипел и булькал, идя ко дну, можно подумать, что огнедышащий. Бушприт у них был украшен львиной головой, гакаборт в виде змеи - просто плавучее чудище какое-то. С ними покончено. Никаких проблем".

- "Хм-м", - произнес Иобат, отец своей старшей дочери, свирепо уставившись на Полиида, который поспешно заявил, что огромное сходство между старой экипировкой карийских пиратов и новым приграничным чудищем не следует воспринимать как довод в пользу фантастичности моих свидетельств: по его мнению, оно подкрепляет его мнение, что Химера, хотя и только-только объявилась в горах, представляя собой совсем новую и немалую угрозу Ликии, является чудищем из устоявшейся карийской традиции; его генеалогические воззрения и изыскания склоняют его принять, что она - отпрыск Тифона и Ехидны. Первый из них, сын Земли и Тартара, был самым большим когда-либо существовавшим монстром: змей ниже пояса, он отличался руками в сто лиг со змеиными головами вместо кистей, ослиной головой, достававшей до звезд, затмевающими солнце крыльями, пылающими глазами и дыханием словно текучая лава - откуда и вулканическое обиталище Химеры. Вторая, наполовину обворожительная женщина, наполовину крылатая змея, людоедка, убитая стооким Аргусом, была одной из Прокрид, сестрой прославившихся трудами Персея Горгон и грай. Таким образом, любопытно, что Химера приходилась на самом деле племянницей Медузе, двоюродной сестрой Пегасу и, так как крылатый конь был моим сводным братом, какой-то родней и мне.

- Иобат хмыкнул еще раз и, не потрудившись хоть словом меня поздравить, сказал, что не перестает изумляться, что только ни готовы проглотить люди. "Как я понимаю, ты можешь подкрепить свои притязания?" - недружелюбно спросил он меня. Удивившись, я ответил, что, кроме бесчисленных акул, некому было считать тела; Филоноя возразила отцу, указав, что, если добыча трофеев - достаточно общее место геройских экспедиций, налагать на героя бремя доказательств - беспрецедентно и неучтиво. Полиид дипломатично предположил, что подобно тому, как я все еще был новичком в исполнении геройских заданий, царь оставался новичком в их постановке, - почему бы нам обоим не попытать еще одно? Как он проведал, воинские подразделения солимов и амазонок вновь разбили свои лагеря вдоль границы по ту сторону горы Химера - очевидная и неоспоримая угроза нашей территориальной целостности. Как там с двойным чудом - отбросить одной рукой обе армии?

- Иобат издал свое семейное хмыканье, но, казалось, заинтересовался. Филоноя явно встревожилась. "Конечно, если ты полагаешь, что это для тебя слишком…" - пошел было на попятный Полиид. "Ничто для меня не слишком", - сказал я. Царь, расточая улыбки, велел мне прежде всего получше отобедать - и за этим делом уточнил, что в качестве трофея желает миловидную пленницу-амазонку, не старше двадцати пяти Полиидовых лет и не младше старшего лейтенанта званием, достаточно нетронутую для сожительства.

- "Это омерзительно, папа! - заявила Филоноя. - А кроме того, любая амазонка скорее умрет, чем станет рабыней, мы проходили это в четвертом классе". Иобат хихикнул и объявил, что готов пойти на риск. Я заметил, что хотя работа сериями была для героев и не в диковинку, я не слышал ни об одном, чьи задания поступали без хотя бы ночного отдыха между ними. Полиид со мной согласился, но поддержал царский график, мотивируя это тем, что, подобно тому как ни одно классическое литературное произведение не схоже вполне с каким-либо другим, ни одна классическая биография героя не повторяет в точности никакую другую; общности, свойственной, скажем, Схеме, достигаешь, только поступившись множеством частных различий. Эта идея странно озадачила меня. Принцесса поцеловала меня в лоб и сказала: "Папаша просто боится оставить тебя под рукой, потому что видит, как я в тебя втрескалась. Это вполне по-царски". Иобат хмыкнул, я пошел на подъем с затуманенным взором, но весьма приподнятым.

- Не следует забывать, я был молод и здоровехонек, и меня настолько поглощала карьера, что, кроме по оказии служанок да храмовых проституток, у меня не было ни одной женщины - с приснопамятной Сивиллы-из-рощи. И покуда я в полудреме вяло разносил солимов (массированная бомбардировка расположения их лагеря при лунном свете каменными глыбами с горы Химера - на которой я на сей раз не заметил ни дыма, ни чудища, - с добавлением изредка, с бреющего полета, толики конского навоза), меня обуревали пылкие фантазии касательно Филонои, куда как более соблазнительной, чем Антея или забубенная дочка Полиида. На рассвете, сонно приземлившись, дабы удостовериться в разгроме, я едва был в состоянии сосредоточиться на затаптывании раненых, поскольку воображение мое рисовало бойкую принцессу (в позе номер один) на моем храмовом тюфяке или среди лиан в священной роще. Лагерь оказался пуст; единственным признаком жизни в нем был какой-то старый хмырь, которого я, задумавшись о своем, рассеянно пытался затоптать до смерти; будь я менее полон Филоноей, я бы, чего доброго, вовремя услышал бы его протесты, что он не солим, а кариец, козий пастух, чье стадо поисковая группа солимов, приняв его за ликийца, при первых признаках моей бомбардировки с вершины горы угнала прочь. Заявляя, что он бросился было за ними следом, надеясь украдкой увести своих коз обратно, но поскользнулся на помете Пегаса и подвернул лодыжку, он на чем свет стоит клял военщину вообще и легендарных героев в частности, каковые, по его мнению, еще хуже наемников, ибо у нас нет даже того извинения, что мы, мучая по найму других, зарабатываем себе на хлеб насущный, нет, мы выполняем наши смертоносные обязанности просто ради собственного самовозвеличивания. Я готов был уже оспорить это положение, но, формулируя его, он как раз испустил дух; не беда, решил по размышлении я, припомнив отношение Филонои к излишней рассудочности со стороны героев. В любом случае воспоминание о ее искреннем лице и лакомой шейке слишком распалило меня для рассуждения; распухая и изумляясь, как мое представление о ней способствует превращению меня в ее представление обо мне, я полетел на поиски амазонок.

- При всей пресловутой отваге этих воительниц в бою, разгромить их оказалось легче легкого: сражаясь исключительно в конном строю, они так натаскивали своих лошадей, что те не робели посреди самой оголтелой схватки, но, едва завидев налетающего Пегаса, они забыли всю свою выучку и понесли как безумные. "Вооруженное формирование", о котором докладывала ликийская разведка, насчитывало от силы пару дюжин амазонок, в основном - средних лет; позже я узнал от Меланиппы, что на самом деле это была разведгруппа, посланная с заданием разузнать побольше о Химере, разрозненные сведения о существовании и возможной полезности которой поступали в Фемискиру от ликийских резидентов. Они были легко вооружены и вдалеке от дома беспокоились более о сохранении своих лошадей, чем о битве со мной, которого они приняли за чудовище. Несколько выпадов полностью их рассеяло; будь я на их территории, они бы перестроились, зашорили лошадей и повернули назад, чтобы любой ценой отправить меня к праотцам. Ну а поскольку меня там не было, они вернулись на базу с докладом (подкрепленным, как потом подтвердили наши спецслужбы, свидетельствами разведки солимов и их фуражиров), что Химера оказалась летучим кентавром на службе у Иобата, а не огнедышащим драконом, выпестованным Амисидором, и посоветовали выйти из карийского союза, как уже и поступили солимы, - как оказалось, Амисидор знать ничего не знал о тройственном звере, которого молва безосновательно сочла его домашним выкормышем и секретным оружием.