Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - Зяма Исламбеков Страница 5

– Да!? Это хорошо, – пробухтела стоматолог, уже заканчивая свою писанину. Теперь ей оставалось только скалькулировать стоимость своих услуг.

«Так, надо бы ещё включить ему общий наркоз и вывод из наркоза», – подумала Ирина Михайловна. – «Да, и за срочность тоже».

– Ну фот, ,офно тдестять тытсятсь, – ласково и невинно улыбаясь, вынесла свой вердикт Ирина Михайловна.

Ой, опять я начал её цитировать с этой ужасной дикцией?! Виноват, больше этого не повторится. Обещаю.

– Николай Михайлович, всё! Вашим мучениям пришёл конец, – Ирина Михайловна подошла к пациенту, удобно лежавшему в кресле с открытым ртом, стоически ожидавшим экзекуции над больным зубом.

Николай Михайлович опять ничего не понял из того, что изрекла стоматолог. Он лишь видел её милую улыбку, её простое, русское лицо без каких-либо следов косметики. Лобов по-прежнему возлежал в кресле, рассчитанном на крупных мужчин, и оттого Николаю Михайловичу было комфортно и спокойно.

Видя полное отсутствие понимания со стороны пациента, Наталья Константиновна решила подключиться к разговору глухого с инопланетянкой. Дело в том, что прошли годы совместной работы с Ириной Михайловной, пока Наталья Константиновна научилась понимать всё то, что изрекала стоматолог. Но и сейчас бывали моменты, когда какая-нибудь мелочь упускалась из виду, поскольку Ирина Михайловна имела обыкновение разговаривать во время трапезы, мытья рук, подкрашивания бесцветной помадой губ и т. д.

– Николай Михайлович, Ваше лечение закончено, с Вас десять тысяч рублей, – чётко, словно вердикт судьи, произнесла Наталья Константиновна профессору Лобову, челюсть которого раскрылась ещё шире от услышанного.

– Сколько-сколько? – с испугом пролепетал Николай Михайлович.

– Десять тысяч, – повторила Ирина Михайловна с ласковой улыбкой и невозмутимым взором.

В любой клинике удаление зуба – это полноценная операция, предполагающая комплекс мероприятий, ограниченный парой тысяч рублей. И всё. Это Николай Михайлович знал очень и очень хорошо, т. к. имел счастье совсем недавно испытать радость освобождения от больной верхней четвёрки.

– А почему это вдруг сразу и десять? – после небольшой паузы, хрипловатым голосом спросил ошалевший от такой наглости Николай Михайлович.

– Во-первых, трудный случай, – Ирина Михайловна загнула мизинец на правой руке, – во-вторых, общий наркоз, – загнула четвёртый, как принято у музыкантов, палец, – в-третьих, сложная операция, – Ирина Михайловна сжала в кулак все пальцы.

– Ну, это понятно, но… – Николай Михайлович не успел закончить, т. к. прозвучал самый сильный аргумент, против которого он не знал что возразить.

– А зуб мудрости, Вы думаете это что? – Ирина Михайловна пристально посмотрела на Николая Михайловича, который вдруг стал совсем маленьким, можно даже сказать, крошечным, после того, как он съёжился в стоматологическом кресле, приняв позу плода в утробе матери.

– Николай Михайлович, подойдите, пожалуйста, ко мне. Я приму от Вас деньги и выдам Вам чек, – сухо, очень сухо и официально прочеканила Надежда Константиновна.

– Да, да, конечно, – промямлил профессор, вставая с кресла, одновременно шаря трясущимися ручонками по карманам академических брюк в поисках нужной суммы.

Ирина Михайловна мыла руки, Николай Михайлович стоически ожидал сдачи, которой в принципе быть не могло, т. к. он передал ровно десять тысячерублёвок, что составляло десять тысяч рублей. Да? Да, конечно. Но, как говорится, надежда умирает последней.

– Вот чек, – Надежда Константиновна передала чек, выписанный ею в одном экземпляре, закрыла книгу учёта, и уже собиралась встать из-за стола, как вдруг Николай Михайлович ошарашил её своим нелепым вопросом.

– А сдача будет? – спросил профессор и с надеждой посмотрел на суровую сестричку.

– Нет, – отрезала Наталья Константиновна.

– Почему? – не унимался профессор.

– Вам же объяснили, что с Вас – десять тысяч. Ну, чего ещё непонятно, а? – Надежда Константиновна начинала нервничать.

– Нет, мне всё понятно, но я ведь дал Вам деньги, и, значит, хотел бы получить свою сдачу. Ведь сумма-то не маленькая, да? – Николай Михайлович внимательно посмотрел на Ирину Михайловну, нервно вытиравшую руки маленьким полотенцем.

– Простите, я чего-то не поняла? Вы что же, не согласны со стоимостью лечения? – спросила Ирина Михайловна.

– Не понял? – несколько виновато парировал Николай Михайлович, который действительно от волнения не мог разобрать ничего из того, что говорила стоматолог.

– Я же Вам объясняла, что ВСЁ ЭТО стоит десять тысяч рублей, – раздражённо, даже с некоторым негодованием, изрекла Ирина Михайловна.

Николай Михайлович теперь вообще ничего не понимал. Он жалобно-жалобно, с надеждой маразматика в период проблеска рассудка смотрел на сестричку, но и она, по всей видимости, что было, впрочем, немудрено, была не в силах ему помочь, она также не смогла разобрать ни слова из тирады своей коллеги.

– Николай Михайлович, Вам же уже объяснили, что у Вас трудный случай, что был общий наркоз, что, наконец, была очень сложная операция по удалению Вашего больного зуба мудрости, – аргументировала Надежда Константиновна.

Наступила пауза. Николай Михайлович вдруг почувствовал, что его обманывают и денег ему, скорее всего, никто не вернёт. Деньги всё ещё лежали на столе, рядом с тетрадью и стопкой чистых чеков, которые иногда выписывались пациентам, если оплата производилась на месте, а не через кассу. Такое в практике иногда случается.

Ирина Михайловна перехватила профессорский взгляд и молниеносно схватила деньги со стола, быстро открыла сейф, положила в него деньги, закрыла с сильным лязганьем мощный замок, и положила ключ в правый халат кармана.

У Николая Михайловича вдруг в одно мгновение промелькнули в сознании воспоминания его молодости, годы службы в органах госбезопасности, налоговой полиции, госнаркоконтроля,… и замечательное стихотворение «Хромоглазый поцелуй».

* * *