Сын лейтенанта Шмидта - Святослав Сахарнов Страница 38

— Эй вы, с камерой. Что здесь происходит? — крикнул ему Николай.

Зеленый козырек сделал еще один прыжок.

— Не видите? Клип, — объяснил председателю на бегу один из приехавших. — Клип, клип, говорю я вам по-русски, клип.

День действительно обещал быть не по-северному жарким. Солнце стремительно набирало высоту. Над плоской металлической крышей шаланды качался столб нагретого воздуха. В небе невидимый самолет тянул белый ледяной шнур. Самолет завязал шнур в петлю и пропал.

Взвизгнув тормозами, подкатил алый «Москвич». Из него выпрыгнула в застиранных джинсах и, несмотря на жару, в свитере до колен седая дама, при первом же взгляде на которую председатель вспомнил рассказ проктолога.

— Где шотландцы? — сурово спросила дама.

— Что здесь творится? — начал было Николай, но она, опережая его, уже выкрикнула:

— Помощник!

Один из бегающих около светильников удальцов подскочил к ней.

— Я спрашиваю, где шотландцы?

— Сказали — уже все выехали.

— А береза?

— И береза выехала.

Подойдя к властной даме, в которой нетрудно было угадать телевизионного режиссера, Николай снова попробовал узнать, что собирается делать ее дружина.

— Вы мне мешаете! — оборвала она, и в ту же минуту к дому подкатил еще один автобус. Из него вывалились два молодых негра в пестрых шаманских халатах, с барабанами, сработанными из тыквы. Следом рабочие выволокли кадку с пальмой. Режиссер потемнела лицом.

— Это что, по-вашему, шотландцы? А это береза? По-вашему, в Шотландии растут пальмы?

— Мирлена Тиграновна, — завыл помощник. — Я им письменную заявку дал… Что будем делать?

— Шотландцы уехали в Кавголово, — сообщил негр. — А нам с пальмой приказали ехать сюда.

— Та-аа-ак, — протянула телехиппи. — Конечно, Мирлене Тиграновне можно отказать, Мирлена Тиграновна справиться и так… А что, если фургон из Англии ехал к нам через Африку? — подумав, спросила она, — Это идея!

— А впишется?..

— Впишется… Да, да, пусть будет Африка. Фургон везли морем. Тогда работают и негры, и пальма.

Зеленый козырек почтительно замер.

— Куда прикажете ставить?

— Вот сюда. Значит, так: узнав марку джина, молодые африканцы радуются, хором советуют его пить и пляшут… Куда они все исчезли?

— Сидят с учебниками. У них в институте экзамен.

— Позвать. Будут ходить с барабаном вокруг трейлера. Что это на них надето?

— Свадебная одежда Бенина.

— Хорошо, пусть будет свадьба. А это что за явление? Уберите их из кадра!

К дому, привлеченные необычным зрелищем, спешили, прыгая через кабели и догрызая на ходу куриные ноги, известные как «ножки Буша», технические сотрудники правления.

На третьем этаже, где жили дети умершего в годы «Звезды» и «Ленинграда» театроведа Желваковского, распахнулось окно. Из него выпала мелодия «Down the river bank». Она упала на асфальт и превратилась в клумбу из камней и кактусов. Над клумбой зазмеились острые кривые побеги. Невидимый певец стал хрипло жаловаться на коварство коричневых женщин, живущих на берегах далекой реки. Задребезжало банджо. Побеги превратились в мощные деревья. К певцу присоединилась женщина. Она взяла верхнее «до», и на одном из кактусов распустился причудливый цветок.

— Эй вы, меломаны, мать вашу, — крикнул помощник режиссера. — Мешаете творческому процессу.

Окно захлопнули. Клумба снова превратилась в грязное пятно на асфальте.

— Начали проход! — скомандовала режиссер.

В полной тишине внутри металлического

фургона отчетливо раздался выстрел. Дворник разжал зубы и выронил президентскую ногу.

— Там кто-то сидит, — испуганно пробормотал он. — Я давно хотел сказать вам, Шмидт, что там кто-то сидит. Я слышал шепот. Там кто-то застрелился. Голову кладу, застрелился.

С неприступной телевизионной дамы мигом слетела вся важность.

— Кто застрелился? Зачем ему было стреляться? Почему вы говорите, что там кто-то сидит? — спросила она и отошла на всякий случай от шаланды.

— Застрелился, чтобы не сдаться живым, — объяснил Сэм. — Сидел с грузом наркоты, услышал шум и решил — пришли его брать. Кранты!

Водитель автофургончика на всякий случай завел мотор.

— Я думаю, съемку надо прервать, — сказал помощник режиссера и побледнел — из-под наглухо закрытой и запломбированной двери шаланды показалась тонкая красная струйка.

— Кровь. Смотрите, это же кровь!

Недолго думая, телевизионная бригада набросилась на шаланду, слетели пломбы, был сбит замок, дверь распахнулась, и глазам всех представилась гора ящиков, из которых как ружейные стволы торчали бутылочные горлышки. От нагретого солнцем прицепа несло как от духовки. Автофургончик с красной полосой трусливо рванул с места, описал у дома круг, но задел шаланду, рухнула опора, которая держала голову прицепа, шаланда с громом ударилась об асфальт. Ящики затряслись, пробки вылетели, реки красной и желтой жидкости хлынули на асфальт. Бутылки стреляли то пушечными залпами, то пулеметными очередями, фургон трясся и дымился. Смытая пенной волной, рухнула пальма. Негры с воплем бросились, подбирая свадебные одежды, в стороны. Накрытый винной струей, поплыл оператор. Телевизионная дружина разбежалась.

— Черт, что за кислятина? — удивился, отступая к дому и поднимаясь на крыльцо, Николай. — Плохо разбираюсь в иноземных напитках, но джин пахнет не так.

Пенный поток иссяк. Заурчали автомобильные моторы. Негры, держа перед глазами учебники и бормоча спряжение русских глаголов, полезли в автобус. Режиссер, нырнув в «Москвич», крикнула оттуда:

— Кто здесь управдом? Приготовьте квартиры. На следующей неделе будем снимать весь дом.

Машина плюнула в озадаченного председателя синим длинным плевком и укатила. Когда она скрылась за поворотом, из дома вышли Гоголь и Достоевский с мешком и принялись собирать бутылки.

— Думаю, лучше всего их отнести на Сытный! Ты как? — задумчиво спросил создатель «Вечеров на хуторе».

— Торжковский ближе, — резонно возразил отец Настасьи Филипповны. — Через парк и на трамвае… Панаева говорит, там принимают до трех.

Мимо парка вели верблюда. На верблюде висел плакат: «Собственность Азизбекова». Верблюд шел, покачивая птичьей головой. Поравнявшись с домом, он посмотрел на классиков и вздохнул.

— Да, тут какой-то криминал. Джином не пахнет, — согласился с Николаем забежавший вечером к нему поболтать Малоземельский. — Ошибка исключается: обыкновенный яблочный и сливовый сидр. Шпенглера крупно накололи. Что было написано в накладной? — Николай достал из ящика стола и протянул ему бумагу, — «Сэр Роберт Бурнет. 1770 год». Солидная фирма. Кто-то сорвал на этой операции немалый куш…