Котт в сапогах. Поспорить с судьбой - Сергей Ковалев Страница 31

— Не хочется отпускать вас одних, — призналась Коллет. — Архимед, конечно, гений, но слишком уж оторван от реальности. Сам помнишь, как мы чуть не погибли из-за его «точных» расчетов. Тревожно мне как-то… сама не пойму отчего.

— А уж как я был бы рад! Но ты же действительно не можешь… — грустно констатировал я. Кроме того очевидного факта, что мне было бы приятно путешествовать бок о бок с Коллет, навевало печаль и то, что под рукой не будет мага смертоубийственной силы. Пусть даже и с вздорным характером. Увы, дела в Гремзольде неожиданно пошли вразнос, словно недавнее происшествие с летучим кораблем стало тем камнем, что столкнул лавину. И выплаты компенсаций пострадавшим — хотя, по скромному моему разумению, за такие суммы можно было бы заново отстроить целый квартал, а не одну улицу — оказались сущей мелочью по сравнению с остальными проблемами. С западных окраин пришли тревожные вести о скопившихся на границе с Регендом войсках. Пока регендцы на территорию Гремзольда не совались, но не просто же так они встали лагерем? Одновременно в восточных лесах заявила о себе сильная банда разбойников, гонявшая муниципальную стражу, словно пугливых оленей. Но хуже всего было то, что в Бублинг из Рима заявился некий кардинал Скорцо. Повод для его приезда был настолько смехотворным, что сразу стало ясно — прислали его с какой-то тайной миссией. Впрочем, тайной миссия оставалась недолго — сразу после личной беседы с гостем кардинал Пузорини явился к королеве, попросил вызвать Коллет и рассказал, зачем на самом деле явился Скорцо. А явился тот — ни много ни мало — за головой Коллет. История с превращением городского совета Кадиса в свиней хоть и была замята, но получила продолжение. Инквизиция потребовала признать придворного мага Гремзольда — то есть Коллет — виновной в колдовстве и арестовать. К счастью, с доказательствами вины у инквизиции было туго. Заклинание рассеялось, кто на самом деле колдовал, из-за паники никто не заметил, и даже доказать, что это именно наш отряд устроил бардак в Кадисе, было довольно трудно. Потому кардинал Скорцо должен был поселиться во дворце и получить доказательства, что Коллет действительно колдунья. Покинуть Бублинг в такой ситуации Коллет не могла.

— А мне вот не рад! — обиженно пробубнил Андрэ. — Нечестно!

Узнав, что мы с Архимедом и Николасом вновь отправляемся в путешествие, его величество воспылал страстным желанием составить нам компанию. Он даже довольно складно наплел что-то про долг короля по отношению к своим подданным и стремление совершить великий подвиг, но настоящая причина была очевидна всем. Бедолага просто не знал, куда деться из нелепой, ситуации, в которой оказался из-за приезда Алле-гу. Юная тролльша, судя по всему, твердо вознамерилась стать «любимой женой Анн-дрэ» и добивалась этого со всей непосредственностью дикарки. Анну ситуация одновременно и забавляла, и сердила, потому она оказывала Алле-гу покровительство и всячески третировала Андрэ. Вот бедный король и хотел сбежать от семейных проблем.

И хотя присутствие на корабле верного друга (особенно столь могучего, как Андрэ) также было бы весьма желательно, я с Анной ссориться не рискнул и твердо заявил Андрэ, что на этот раз он остается в Бублинге.

Была и еще одна причина, по которой я не хотел брать с собой Андрэ. В разговоре с Анной и мэтром Бахусом из будущего проскользнула фраза, что это Андрэ сообщил о моей смерти. Оставляя гиганта в Бублинге, я делал первый шаг в изменении своего будущего. Действительно, если в том будущем, где я упаду в пропасть, со мной будет путешествовать Андрэ, а в этот раз он со мной рядом не будет, история неизбежно сильно поменяется. Не может не поменяться!

Таким образом, в путешествие отправлялись я, Архимед и Николас. И Иголка, против присутствия которой поначалу категорически высказался Архимед, мотивируя это тем, что корабль слишком маленький. Впрочем, изобретатель быстро сообразил, что идти наравне с человеком я в нынешнем своем положении не могу, а значит, в случае чего, тащить меня на плечах предстоит именно ему. Это его озарение сразу сняло все возражения относительно лошади на корабле.

К тому же больше в команду заманить никого не удалось. Бывалые моряки, не боявшиеся ни штормов — пусть даже и речных, — ни полиции, ни даже адского первача, что до сих пор оставался основным пойлом в тавернах Нижнего Города, бледнели и отказывались ступить ногой хотя бы и на трап странного судна. Так что пытаться уговорить их отправиться в скандинавскую Тмутаракань мы единодушно признали занятием безнадежным. Впрочем, по уверениям Архимеда, корабль был даже проще в управлении, чем незабвенная «Медная бочка», так что наших сил должно было вполне хватить.

— Ну что же, пришла пора отправляться, — торжественно произнес вернувшийся из трюма Архимед. — Давление пара в норме, самое время отчалить.

— Долгие проводы — лишние слезы, — согласилась Коллет, наклоняясь, чтобы обнять меня. — Возвращайтесь с победой.

— Или хотя бы просто возвращайтесь, — хмыкнула Анна. — Вы мне нужны в любом виде. Так что не вздумайте геройски сложить головы! Я вам запрещаю! Андрэ, ты… Андрэ?

Но Андрэ то ли окончательно разобиделся на нас, то ли побоялся расчувствоваться… а скорее всего, — заметил в толпе торговца пирожками. В общем, монарха нигде не было видно, и пришлось отправляться в путь, не попрощавшись с ним.

— Отдать концы! — браво скомандовал из рубки Николас. Архимед отвязал канат, корабль заметно вздрогнул и заскользил вправо. Собравшаяся поглазеть на такое диво толпа ахнула и прянула в стороны. Но Николас быстро закрутил штурвал, передвинул какой-то рычаг, и корабль, качнувшись в другую сторону, замер в равновесии, мелко подрагивая. Я бросил последний взгляд на стоящую в окружении рыцарей и придворных дам Коллет, стащил с головы шляпу, помахал…

— Полный вперед! — скомандовал сам себе Николас и потянул за свисающую с потолка цепь. Раздался оглушительный свист, вокруг корабля вздыбилось облако снега, и мы поплыли! Без всякой воды! Прямо через заснеженное поле!

За те несколько дней, что мы готовились к путешествию, я успел уже побывать на борту летучего корабля. Но ни разу еще не видел его в действии. Ощущение было без всякого преувеличения потрясающее! Хотя и дико было видеть, как деревья и кусты проплывают мимо, а самые мелкие просто исчезают под «юбкой», совершенно не влияя на ход корабля. Позади нас оставался след из голой земли — вихри напрочь сдували толстый слой снега.

— Здорово! — крикнул я Архимеду. Тот не услышал меня сквозь свист, издаваемый его изобретением, но, видимо, понял и согласно закивал.

Налюбовавшись на стремительный полет (а корабль все-таки именно летел) своего детища, изобретатель сменил за штурвалом Николаса. Теперь настала очередь ярла любоваться необычной для моряка картиной…

К вечеру картина уже не радовала ни Николаса, ни меня, ни даже Архимеда. Бедная моя голова раскалывалась от не умолкающего свиста рукотворных вихрей. Размяв две половинки свечи, я заткнул воском уши, но свист проникал даже через эти затычки — Одиссеевым сиренам было до него далеко. Люди страдали меньше, но, когда стало темнеть и корабль пришлось остановить, мы все дружно вздохнули с облегчением.