Дневник стюардессы - Елена Зотова Страница 3

Истина, что минус сорок два – это реально холодно, пришла к нам минуты через три, практически уже на входе на рынок. Когда из нас вышло накопленное тепло, а наш водитель уже вырулил со стоянки в сторону города. Это было так холодно, что начали замерзать роговица глаз и зубы. Я вспомнила про все свои пломбы, ибо они резко заныли на морозе. Причем головы в тоненьких шапочках у нас не мерзли – что значит, мозгов нет. Мы закрыли глаза, как по команде развернулись и рванули вслед за автобусом. Понятно, что было поздно. Он к тому времени скрылся за горизонтом в голубой дали. Еще три секунды на осмысление и принятие решения – и не сговариваясь и уже в полубессознательном состоянии побежали к рядам с одеждой. Ближайшие от входа прилавки были с национальными нарядами. Малахаи, варежки, прочие стеганые утепленные приблуды. Продавцы – хорошие психологи. Они нас вычислили, еще когда мы вытряхивались из автобуса в своих рыбьих «польтах». Ну а наши метания перед входом только добавили им уверенности. По рядам поднялся шорох. Продавцы быстро убирали ценники с выставленных товаров. Первому же лотку с монгольскими халатами и лисьими шапками мы сделали месячный план. Его соседу с носками и перчатками – двухмесячный. Мы натягивали на себя по две пары носков и по три пары перчаток. Никогда не забуду картину: я стою на одной ноге на картонке, на вторую окоченевшими пальцами натягиваю толстенный носок из грубой шерсти. Рядом наш мальчик, уже в стеганном халате на пальто, просит продавца еще один, размером побольше. Надеть вторым слоем. Никто не парился снимать картонные книжки и ценники. Было не до этого. Помню, у меня из-под лисьей шапки прямо на глаза свешивался бумажный ярлык. Мне было плевать, периодически его смахивала с лица, но снять шапку и попробовать его оторвать – было выше моих сил.

Экипировавшись и немного переведя дух, мы пошли по рядам искать уже то, за чем приехали. Моднючие вещи Мейд ин Чайна. Шопинг длился не особо долго, минут пятнадцать. Отчасти из-за холода, отчасти от того, что большую часть тугриков мы уже спустили в поддержку национальных ремесел. Но все же я успела ухватить монгольскую балалайку, пару кашемировых монгольских свитеров и «резиновые» джинсы. Азарт прошел. Поднялся ветерок. Даже несмотря на халаты и вонючих лис на головах, мы снова начали дубеть. Матеря тех, кто предложил пробыть на рынке четыре часа, и тех, кто нам вообще насоветовал подобный экстрим, а заодно и летчиков, водителя, Улан-Батор, родную авиакомпанию с подобными командировками и, разумеется, представителя, мы рысью рванули к ближайшему ангару.

О чудо! В этом ангарчике оказалось кафе. Спасение было близко. Два с половиной часа ожидания проведем в теплом месте за поеданием дешевых монгольских деликатесов. Но не спешите радоваться. Ворвавшись в общепит, уже через несколько секунд вынуждены были пятиться обратно к выходу. На мороз. В заведении стояла сногсшибательная вонь. Причем сногсшибательная в прямом смысле слова. Профессия бортпроводника не подразумевает излишней брезгливости. Уже через три месяца полетов по рейсам южных регионов СНГ, Африки и Индии у человека напрочь атрофируется обоняние. Самолеты битком, каждый второй снимает обувь, каждый третий – с перегаром. То есть закалка у нас была. Но ароматы монгольской закусочной оказались сильнее нас. Вы когда-нибудь варили говяжий рубец и кишки? А если на это наложить запах канализации и трупный запах? Даже замерзшие носы и крепкие желудки не выдержали.

Первой на улицу выскочила наша девочка Катя, ее тошнило. Жестоко. Просто выворачивало наизнанку. Мы рванули следом, иначе ждала та же участь и нас. На сорокоградусном морозе немного отпустило. Несколько раз глубоко вдохнули свежий воздух, обожгли себе все слизистые носа и рта, тут же пришли в себя, как после пачки «Ментоса». И побежали к следующему ангару. В нем оказался продуктовый рынок. В том числе, мясные ряды. Запах там стоял послабее, чем в едальне, но тоже ядреный и практически не переносимый людьми без подготовки. Чуть отогревшись, мы наконец нашли себе более-менее безопасное для психики и желудков убежище. Предбанник перед входом в рынок. Он был хоть и маленький, но все же теплый. И ароматы мясных рядов и разлагающихся туш туда практически не просачивались. До нашего автобуса оставалось 2 часа 27 минут.

Эти два с половиной часа провели как во сне. Нам было тесно, душно. Лисий мех был не только вонючим, он активно лез в глаза, заставляя их чесаться, и скоро вся бригада стала похожа на монголов. С такими же щелочками вместо глаз и отекшими от аллергии рожами. Мы постоянно смотрели на часы и тихо ненавидели друг друга. Это были самые длинные часы в моей жизни. Напоминаю, телефонов с игрушками и прочих девайсов у нас тогда не было. Из развлечений только наручные часы и возможность сверять их с часами соседа. Последние полчаса считали уже не только минуты, но и секунды. Наконец момент настал. Минут за семь до заветной цифры 14.00 мы приготовились стартануть на парковку, молясь, чтобы водитель приехал чуть пораньше и мы с разбегу прыгнули бы в наш теплый автобус. Поближе к печке.

Но чуда не произошло. На парковке было пусто. В принципе, наша бригада в монгольских халатах побила все мировые рекорды по бегу. Было еще без 4 минут до назначенного часа. Пришло решение идти автобусу навстречу. По обочине дороги в город. Все же движение – жизнь. И тепло.

Представляю, как мы выглядели со стороны. Видимо, очень кинематографично. Живые кадры из фильма «Кин-дза-дза». Пустая дорога, пески и группа товарищей в стеганых халатах, лисьих шапках и развевающихся ценниках. С полиэтиленовыми пакетиками покупок. Мы шли, уворачиваясь от ветра с песком, и с надеждой вглядывались в даль.

Уже прошли все сроки, но сволочной автобус так и не показался на горизонте. 14.00, 14.05, 14 часов 8 минут и 34 секунды… Пятнадцать минут на сорокоградусном морозе с ветром. Может ли выдержать человек? Перед нами стоял тот же вопрос. Но мы упрямо шли вперед. Из последних сил. Пока в наших отмороженных мозгах не начал бить колокол: какого черта? А вообще по той ли дороге идем? И что делать дальше? Мы обратно уже не вернемся. Это был конец. Организм требовал упасть на песок и заснуть. Как назло, дорога была полностью пустынна. Если в начале пути еще наблюдалось какое-то движение и мимо проехали две колымаги, то за последние десять минут ни машин, ни людей. Только мы и природа. Вернее, мы и пустыня Гоби.

Наконец, первый из нас сдался. Сквозь лису мы услышали патетическое бормотание: «Ребята! Я больше не могу. Не помогайте! Оставьте меня! А сами идите и передайте моим родным…» Мы в ответ ему так же пробормотали, что он слишком о нас хорошо думает. Вряд ли кто-то согласится тащить его на себе. А вот передать что-то – это да, это без проблем. Разумеется, если выживем. В чем очень глубоко сомневаемся.

И тут, по законам кинематографа, на горизонте появилась точка. Автобус. Наш. Или не наш? Еще хватило сил сообразить, что водитель нас в таком виде не узнает и может проскочить мимо. Не сговариваясь мы выскочили на проезжую часть, взялись за руки и перегородили живой цепочкой обе полосы. Автобус скорость не сбавлял. Нам было все равно. Вернее, мне, я стояла с краю. А народ в центре заметно нервничал. Но хватка была крепка. К «Кин-дза-дзе» прибавилась «Кавказская пленница». Конечно, водитель был не совсем слепой. И не совсем тупой, хоть и находился в состоянии полнейшего шока от действа странных существ на пустынной дороге. И все же догадался нажать на педаль тормоза. Я помню тот ужас в его глазах, когда монгол понял, что мы – это не мираж и не инопланетяне, сопровождающие его похмельный синдром, а живые люди, хоть и сбежавшие из психушки. И что еще несколько секунд шока – и он мог бы сбить пару-тройку человек и поехать в тюрьму.