Флоузы, или Кровь предков - Том Шарп Страница 29
Флоузы, или Кровь предков - Том Шарп читать онлайн бесплатно
— Ну конечно, опять я во всем виновата, — рыдала миссис Вильсон. — Ты всегда во всем винишь только меня. А я всего лишь попросила миссис Сафели один разок крутануть этот стол, чтобы посмотреть, действительно ли она умеет это делать, и, может быть, услышать что-нибудь от наших дорогих ушедших.
— Теперь ты все это выяснила, черт побери, — продолжал кричать мистер Вильсон. — А этот голос вовсе не принадлежал ни одному из моих дорогих умерших, это я точно знаю. У нас в семье таких гундосых не было. Никого. И не думаю, что у трупа гайморит развивается от разложения.
— Господи, о чем ты говоришь, — стенала миссис Вильсон. — Одному из нас суждено умереть, а ты — о гробах. И не вылакивай все бренди, я тоже хочу.
— Не знал, что ты пьешь, — сказал мистер Вильсон.
— Теперь пью, — ответила жена и, судя по всему, налила себе добрую порцию. Локхарт не стал прислушиваться дальше. Он ушел в тот момент, когда они не совсем удачно стали утешать друг друга тем, что, по крайней мере, этот жуткий голос доказывал — есть жизнь и после смерти. Кажется, миссис Вильсон это не очень утешило.
Пока Вильсоны обсуждали крайне важную проблему, существует ли потусторонний мир и есть ли в нем жизнь, Литтл Уилли, такса супругов Петтигрю, познавала это на собственном опыте. Ровно в одиннадцать часов мистер Петтигрю выпустил ее погулять, и ровно в это же время Локхарт, притаившись в заказнике, потянул за нейлоновую леску, которая проходила под забором и шла дальше, на лужайку перед домом Петтигрю. На другом конце лески был привязан большой кусок печенки, купленный этим утром у мясника. Повинуясь натяжению лески, кусок начал рывками и зигзагами двигаться по траве. Уилли самозабвенно бросился преследовать его, позабыв про все на свете и на этот раз храня полнейшее молчание, которое именно сейчас ему бы стоило нарушить. Долго заниматься погоней собаке не пришлось. Когда печенка поравнялась с засадой, устроенной Локхартом у конца лужайки, Уилли остановился и после короткой борьбы распрощался и с мечтой о куске мяса, и с жизнью. Локхарт похоронил таксу в задней части своего сада, под тем розовым кустом, под которым она чаще всего делала все дела. Покончив таким образом с самым первым из своих начинаний, Локхарт отправился спать в прекрасном расположении духа. Чуть позже его настроение поднялось еще выше: когда в три часа утра, заворочавшись в постели, он проснулся и приоткрыл глаза, во всех комнатах дома Вильсонов все еще горел свет, а из дома доносились пьяные рыдания.
Итак, Локхарт в Ист-Пэрсли приступил к осуществлению планов, призванных сделать невыносимой жизнь обитателей домов, принадлежавших его жене. А в это же самое время в имении его деда миссис Флоуз лезла из кожи вон, чтобы сделать невыносимой жизнь старого Флоуза. Погода была не на ее стороне. Солнечная, теплая и сухая весна перешла в жаркое лето, и Флоуз-Холл убедительно демонстрировал все свои преимущества. Его толстенные стены были способны не только спасать от набегов шотландцев или же надежно скрывать собственное производство виски; они спасали и от летнего зноя. Во дворе, в сухой пыли, перемешанной с их же испражнениями, валялись, высунув от жары языки и пуская слюни, выведенные хозяином гончие; сам же хозяин сидел с комфортом дома, выпрямившись над письменным столом, и просматривал старые приходские книги и древние семейные летописи. В последнее время он сильно увлекся этим занятием. Зная, что при его возрасте ему вскоре предстоит встреча с предками, он полагал необходимым заранее самым внимательным образом «изучить все грехи и ошибки своей семьи.
То, что при этом во всей истории рода он выискивал лишь самые худшие черты, страницы и моменты, объяснялось его природным пессимизмом и отличным знанием самого себя. Поэтому он с немалым удивлением обнаружил, что не все Флоузы неисправимо порочны. В прошлом бывали не только Флоузы-грешники, но и Флоузы-святые, правда, как он и ожидал, преобладали все же первые, но и их поступки были отмечены благородством, которым он не мог не восхищаться. Некий Квентин Флоуз, например, убил или, выражаясь более изящным языком того времени, причинил смерть посредством дуэли некоему Томасу Тидли, осмелившемуся во время стрижки овец в Оттербэрне намекнуть, что имя Флоузов происходит от Фаасов, цыганской семьи, известной своим поголовным воровством, тем не менее у Квентина Флоуза хватило благородства жениться на вдове убитого Томаса Тидли и содержать его детей. Или, например, Епископ Флоуз, который, когда его сжигали на костре в царствование Марии Кровавой за измену делу Рима, отказался принять мешочек с порохом, который брат предлагал привязать ему на шею, справедливо возразив, что порох надо экономить, чтобы, когда настанет час, перестрелять всех этих проклятых папистов. Подобная практичность больше всего другого восхищала старого Флоуза в его предках. Она свидетельствовала, что, каким бы ни оказывался их конец, они не тратили время на сожаления и оплакивание собственной судьбы, но до последнего мгновения сохраняли неукротимые волю и стремление поступать по отношению к другим так, как другие поступали по отношению к ним самим. Например, Палач Флоуз — личный палач герцога Дэрнхэмского, жившего в XIV веке, — когда ему пришло время положить на плаху собственную голову, галантно предложил наточить топор своему преемнику. Жест этот показался всем столь благородным, что просьба была удовлетворена. В результате новый палач герцога, сам герцог, пятнадцать его телохранителей и двадцать пять зевак остались лежать бездыханными, отдельно от своих голов, а Палач Флоуз употребил свое ремесло на личное благо и, удрав на боевом коне самого герцога, провел остаток жизни как беглый преступник, среди болотных разбойников Ридесдейла.
Старый Флоуз весь трепетал, когда читал эту историю, как трепетал он и от баллады, сочиненной еще одним из Флоузов и с тех пор жившей в крови всех членов рода. Менестрель Флоуз был знаменит своими песнями; старый Флоуз поймал себя на том, что почти непроизвольно начал читать вслух первые четверостишия его «Баллады о члене, влезшем насухо», которую Менестрель писал по распоряжению властей, сидя в Элсдоне у позорного столба и ожидая казни через повешение, волочение за конем и четвертование сразу за то, что он по ошибке забрался в постель к леди Флер, супруге сэра Освальда Кэлейтона, в тот момент, когда этот благородный лорд сам был не только в той же постели, но и в леди Флер. Неожиданное вторжение в такое мгновение Менестреля Флоуза в сэра Освальда вызвало реакцию, которую все знакомые с этим явлением называют «собачьей связкой», и потребовались объединенные усилия семи слуг, чтобы оторвать сэра Освальда от леди Флер, а потом — услуги местного парикмахера, бывшего по совместительству и хирургом, чтобы отсоединить друг от друга сэра Освальда и его Менестреля. Евнух Флоуз, как его стали после этого называть, отправился на казнь в довольно-таки бодром настроении и с песней в сердце:
Повесьте за ноги меня,
Чтоб видеть мог весь свет,
К чему приводит голова,
Коли ума в ней нет.
Когда в постель я залезал,
Не разум двигал мной.
Меня за наслажденьем гнал
Тот, кто обрел покой.
Я должен был сообразить,
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии