Завгар - Александр Курзанцев Страница 28

Итоги моего похода в город можно было охарактеризовать одной фразой: трахнули, имени не спросили. И хоть я и перевёл всё в плоскость как бы своего добровольного участия в процессе, это не отменяло того, что от моего хотения там ровным счётом ничего не зависело.

А ещё зрело подспудно убеждение, что с гражданином империи княжна такой финт если б и повернула, то очень серьезно бы налетела, а то и, может, отступила бы, услышав чёткое и категоричное “нет”.

И осознание вот этого, своей беспомощности, что ли, рождало в душе глухое недовольство.

На словах меня, конечно, все пожалели: что Мирослава, опросившая сразу по возвращении в усадьбу, что Захаровна уже после, в гареме. Вот только мне их жалость была до одного места, потому как меня переполняла злость.

Во-первых, за бесправность, во-вторых, за невозможность физически дать отпор. И тут хоть ты тресни, хоть раскачайся в зале как Шварценеггер, один фиг любая местная бабенция тебя завяжет в бараний рог.

Реальность, бессердечная ты с-сука. Что называется, впечатала фэйсом об тейбл.

Нет, в зал ходить надо, потому что чем выше физические кондиции, тем больше шансов всё-таки. Но, как показала практика, лучшей защитой является самый обычный паспорт, коего у меня по естественным причинам не имелось.

Эмоционально я пребывал в полном раздрае, и даже секс с Мариной не смог отвлечь от невесёлых мыслей. Хорошо ещё, что она была в курсе событий и особо от меня ничего не требовала, наоборот, получилось поговорить с ней откровенно и по душам. Тем более что именно она в мобильном доспехе тогда отбила нас от преследующей княжны.

Я сразу вспомнил покои официры.

Да, род, оказывается, принимая на службу к себе военных, точно так же засчитывал им выслугу и к тому же мог по ходатайству в министерство обороны за определённые заслуги повышать звания. А всё потому, что, опять же, законы седой древности приравнивали глав родов к командирам самостоятельных воинских подразделений, и в случае глобальной войны те со своими дружинами должны были выступать на защиту родины под командованием главы государства.

Сейчас, с наличием у империи своей собственной контрактной армии, фактическая надобность в этих дружинах отпала, но обязанность осталась, равно как и права.

Вот такой вот причудливый винегрет старого и нового уклада.

Собственно, Марина оказалась целой майорой, в прошлом — командирой батальона тяжёлой пехоты, как тут именовали подразделения, оснащённые мобильными доспехами. И покои у неё были не чета комнатёнке Семёновой — практически полноценная, пусть и небольшая по площади, двухкомнатная квартира. Отдельно маленькая гостиная, отдельно спальня. Кухни, кстати, вновь не оказалось, видимо, питание здесь являлось полностью централизованным.

В общем, после перепихона в спальне, где я действовал почти на автомате, раздираемый смесью сомнений, злости и какой-то даже жалости к себе, женщина почувствовала мой похоронный настрой и, не став отправлять восвояси, неожиданно предложила выпить.

– А тебе можно? – с недоверием спросил я.

— Я сегодня не на службе, – рассмеялась она, – так что вполне.

– Ну давай, — махнул я рукой.

В гареме действовал сухой закон, но кто сказал, что вне гарема это тоже работает? Лично я подобного не слышал, а раз прямо не запрещено, значит, разрешено.

Открыв небольшой бар в гостиной, Марина достала пару вмиг запотевших бутылок пива, не напрягаясь, щелчком сбила с них пробки и протянула одну мне.

– Спасибо, – благодарно кивнул я, вставая с кровати. Одеваться не стал. Как и она. Пусть. Это только добавляло атмосферы доверия и открытости.

Перебравшись на диван, уселся, откинувшись на мягкую спинку и жадно припадая к горлышку бутылки, разом отпивая половину. Выдохнул, посмотрел на этикетку.

“Жигулёвское, четыре и пять, классика…”

– Ну рассказывай, – присела рядом женщина, почти касаясь своим телом.

Я искоса глянул на её упруго закачавшуюся полную грудь и, протянув руку, погладил по крутому бедру – меня подобное всегда успокаивало. Риск сердечно-сосудистых заболеваний, вдруг вспомнил я, уменьшается на пятьдесят процентов при ежедневном разглядывании в течении получаса обнажённой женской груди.

К чему вспомнил – и сам не понял, но это успокоило дополнительно.

– Да что рассказывать? -- буркнул я. – Бесит, что любая может со мной делать что хочет.

– Ну не любая, – мягко поправила меня Марина, – и не что хочет. Предел есть у всего.

– Да? – посмотрел я на неё, прищурившись. – А если б я, придя к тебе, сказал бы, что нет, я не хочу сейчас с тобой секса, ты бы послушала меня или всё равно влила бы эликсир, а потом трахнула, не обращая внимания на возражения?