Кукла в его руках - Катя Водянова Страница 23

— Это же твой стол, ты за ним ешь, — попыталась образумить его Тиль, попутно исполняя приказ Алистера.

— Ничего, продезинфицирую потом.

Он подошел сзади и начал расстегивать ремень. Внезапно Тиль вспомнила его разговоры про анальный секс и попыталась сбежать.

— Знаешь, я передумала. Извинюсь завтра.

— Поздно, — он одной рукой обхватил Тиль за спину, не давая возможности улизнуть. — Твоя задница постоянно ищет приключений, пора бы ей их дать.

Тиль заскулила и начала вырываться, но святоша держал ее крепко. И как он из этой позиции собрался…

Коротко свистнул ремень, и легкий удар обжег Тиль. Она вскрикнула и дернулась.

— Невозможная!

Удар!

— Капризная.

Удар!

— Эгоистичная.

Удар!

— Стерва!

Удар!

Тиль разревелась от обиды. Рука у святоши оказалась намного легче, чем у папы, по правде она и ударов-то почти не чувствовала. Алистер же отпустил ремень, дошел до дивана и плюхнулся на него с блаженным вздохом. После чего до Тиль донесся шипящий звук отрываемого пива.

Скотина! Вылупил ее, как нашкодившего малыша, а теперь спокойно пьет пиво.

Тиль рыдала и никак не могла остановиться. Боли не было, зато с каждой секундой росла обида: Алистер не захотел ее. В который раз! Она стояла перед ним, почти без одежды, сгорала от желания, а он взял и отшлепал.

Она — уродина! Скорее бы уже исполнилось двадцать пять, чтобы лечь в клинику пластической модификации и все переделать!

— Тиль, Тиль, ну все, хватит!

Алистер подошел к ней, обнял и прижал к себе. Совершенно как старший брат.

Тиль разрыдалась еще громче.

— Отлупил меня! Ремнем! — она пихнула проповедника в грудь и отвернулась к столу.

— Завтра я в этом раскаюсь, сейчас не могу. Мне слишком хорошо-о-о. С дня суда об этом мечтал!

Он так довольно протянул свое «хорошо», что Тиль не сдержалась и снова всхлипнула. Наверное, он и после их секса так не радовался.

— Очень больно? — святоша положил руку ей на плечо.

— Да! — почти выкрикнула Тиль.

— Сейчас помогу. Давай вначале вытрем слезы, все же уже закончилось, завтра я, наверняка, буду очень долго извиняться и свожу тебя в гости к подруге. Ты же не знаешь, где она теперь живет…

Он вытащил из шкафчика салфетки, бережно вытер Тиль лицо и даже попытался высморкать нос, но она отмахнулась. Рядом с проповедником Тиль и так себя малышкой чувствовала.

— Сегодня не могу, — заело его что ли? — Слишком тяжелый день, сил никаких. Теперь наклонись.

Тиль послушно исполнила его просьбу, уже не вслушиваясь в непрекращающееся занудство. Святоша побрызгал на горящие ягодицы спреем, затем начал аккуратно втирать гель. Кожу приятно холодило, боль сразу же ушла, а Тиль вдруг поймала себя на том, что двигается в такт прикосновениям Ала. Только бы он не останавливался, не бросал ее в таком состоянии! Проклятое тело и трижды проклятый вольт, сделали ее рабыней святоши! Тиль выгнула спину и сдавленно застонала.

— Тебе больно? Где? — Алистер за секунду убрал руки и склонился над Тиль. Хотелось бы ответить, где ей больно и почему. Но вместо этого она снова всхлипнула. За что ей это наказание? Неужели придется ползать за ним и выпрашивать секс?

Алистер обнял ее за талию и прижал к себе, потом поцеловал в щеку. Тиль попыталась вывернуться из его рук, но проповедник не пустил.

— Обещай, что больше так не поступишь, — а хватка у него тоже стальная, не слабее, чем у Кайла. Тиль дернулась несколько раз, но не смогла вырваться. Бесчувственный человек! Ей же неудобно разговаривать стоя к нему спиной. Да еще и чувствуя его тело так близко. — И впредь всегда будешь предупреждать, когда куда-то исчезаешь.

Тиль заготовила длинный язвительный ответ, но словно бы кто-то чужой заставил ее ответить:

— Обещаю.

— Спасибо, Тиль.

Алистер еще раз поцеловал ее щеку, затем ухо, прикусил мочку, медленно втянул ее в рот и теперь ласкал языком, изредка покусывая.

Нет, нет, нет! Это не может быть ее святоша! Его подменили!

Одновременно он левой рукой забрался Тиль под майку, добрался до груди и начал бережно поглаживать ее, подбираясь все ближе к соску.

Тиль снова застонала и вжалась в Алистера. Что он такое вытворяет? И почему ей так хорошо? Скорее бы уже перейти к следующей фазе, а то Тиль хотелось хныкать от желания.

Но Ал не спешил, словно бы нарочно издеваясь над ней. Через бесконечно долгое время он второй рукой провел по животу Тиль и забрался под трусики. Она охнула и потянулась навстречу его пальцам. Пусть почувствует, насколько сильно она возбуждена. Тиль как будто случайно вцепилась рукой в пояс джинсов святоши, и с почти животным ужасом поняла, что Алистер ни капельки ее не хочет.

Но в этот момент он как-то по особенному ущипнул ее сосок и ввел пальцы внутрь Тиль, и ее накрыло волной оргазма.

И, кажется, она потеряла сознание. Потому что проснулась уже наверху, в кровати Алистера и совершенно одна.

Она пару минут поворочалась, пытаясь снова заснуть. Но никак не получалось: в мозгу крутились навязчивые мысли и не покидало иррациональное чувство тревоги.

Алистер — бесчувственная скотина! Обращается с ней, как с куклой. Отлупил, потом поиграл и убрал с глаз долой, чтобы не мешала. Даже трусики новые надел. Снова захотелось плакать, но Тиль закусила кулак, несколько раз глубоко вдохнула, затем встала и налила себе попить. У Алистера повсюду стояли бутылки с минеральной водой, так он справлялся с отсутствием центрального водопровода.

В этот момент снаружи донесся шум шагов и сдавленное рычание. Тиль попятилась к кровати и тихо позвала:

— А-а-ал! Алистер!

Все бесполезно, этот соня ее никогда не услышит. Нужно самой бежать к нему.

Нечто с улицы поскреблось в стену, как будто примерялось к ней и поползло вверх, прямо к окну спальни. Тиль испуганно побежала вниз.

Скорей! К Алу! Он как-то раскидал троих космодесантников, должен справиться и с этим монстром, или кто там рвется в спальню.

Внизу было темно, Тиль споткнулась о журнальный столик, упала и сильно ушибла колено и, кажется, сломала кости в щиколотке, но раздавшийся сверху треск заставил ее вскочить и, прихрамывая, дотащиться до дивана.

Только там было пусто. Тиль заскулила от ужаса и побрела в сторону кухни, там можно хоть какое-то оружие найти. На ногу нельзя было наступить, дикая боль пронзала при каждом движении. Наверняка, сломала или подвернула. Как глупо и не вовремя!