Тяготы домохозяйства - Александр Райн Страница 2

– Ещё какие-то требования будут?

– Что? Требования? – находясь в лёгком ступоре, переспросила Катя. – Ах да, требования. Вы должны готовить то, что мы попросим вас. Я, например, сижу на особой авокадной диете, а мой муж очень разборчив в еде. Он ест стейки из мраморной говядины, дальневосточных крабов, только фермерскую зелень и яйца. Он не станет питаться чем попало, как и мой сын.

Тогда Ольга Прокофьевна предложила пройти на кухню. Там женщины застали Пашу, который хлебал половником щи прямо из кастрюли.

– А ну! – рявкнула Набекрень. – Чтобы я больше такого не видела! Разве можно есть из общей кастрюли?! Сядьте, я вам налью! – скомандовала она, и Паша тут же отпрыгнул от плиты и уселся за стол.

– Паша, ты чего это? – стыдливо спросила Катя, глядя на мужа, чьё лицо лоснилось от жира.

– Это какое-то зелье, я не мог оторваться! Решил попробовать ложечку и пропал. У меня память отшибло, я не мог остановиться! – оправдывался он.

– Это не зелье – это капуста, которую я сама квасила. – Сказав это, Набекрень вытащила из чемодана пять трёхлитровых банок капусты.

– Садитесь, Катенька, вы же после работы, голодная! И сына пригласите за стол, – пробасила домохозяйка.

– Валерьевна, – пропищала негромко Катя.

– Что? – повернулась к ней Ольга Прокофьевна, наливая порцию щей.

– Ничего-ничего, просто вечером я ем только авокадо.

– Авокадо так авокадо, – пожала плечами Набекрень.

Достав из холодильника зелёный плод, она прямо с косточкой нарезала его на дольки.

Затем она открыла крышку небольшой кастрюльки, и кухню быстро заполнил аромат котлет. Он был таким сильным, что Павел снова впал в транс и потянулся к еде руками, но Ольга Прокофьевна треснула по ним и велела сначала съесть щи, в которые накрошила целую гору укропа. Вместе с кастрюлей она пошла на второй этаж, к Платону.

Обычно мальчик ел только у себя в комнате. Но сегодня он пришёл ужинать на кухню, тащась, словно загипнотизированный, за домработницей с котлетами в руках. Когда мальчик зашёл, он увидел, как его родители молотят ложками щи, а их лица блестят от жира в свете ламп.

Нетронутый авокадо лежал в стороне. Ольга Прокофьевна торжественно водрузила тарелку с котлетами на стол, и всё семейство стыдливо, но с жаром набросилось на них.

После ужина Ольга Прокофьевна поставила чайник и оставила хозяев наедине, а сама пошла в комнату к их сыну, где попросила его показать ей школьный дневник.

– Слушай, ты был прав, она нам не подходит, – шептала Катя мужу, пока тот раскуривал сигару.

– Да, совершенно не подходит, – согласился он. – Давай прогоним. После завтрака.

– Почему после завтрака?

– Ну… Поздно уже, некультурно как-то.

– Да, ты прав, прав…

Набекрень тем временем читала Платону вслух роман Жюля Верна, предварительно лишив мальчика всех гаджетов. Парень слушал, сначала боясь сопротивляться, затем уже с интересом.

Когда она спустилась вниз, чтобы налить всем чаю, родители уже сидели в гостиной и разговаривали о бизнесе. Паша открыл бутылку виски и налил себе бокал, другой рукой он держал сигару, которую так и не смог раскурить.

– Вот, – поднесла ему кружку чая Ольга Прокофьевна.

– Спасибо, я перед сном пью виски – мне так проще заснуть, а то, знаете ли, бизнес, дела, бессонница, – пафосно сказал он.

– Виски? Пф-ф, я вам в чай плеснула своего бальзама, ваш виски – молозиво по сравнению с ним.

– Правда? Хм. Сомневаюсь что-то. Это – чистая Шотландия, десять тысяч за бутылку! – тряс он бокалом.

– А это – алтайские травы, я сама собирала, попробуйте. А я пока вашу сигару раскурю.

Паша умоляюще взглянул на жену, но та лишь беспомощно пожала плечами. Мужчина сделал глоток, затем второй, третий.

Ольга Прокофьевна при помощи одной спички и своих могучих лёгких раскурила сигару в один затяг, а потом пробубнила что-то про то, что это какая-то фигня – не то что были уставные в Баренцевом море.

Паша тем временем допил чай. Глаза его блестели, лицо было красным и довольным, как после бани.

– Слушайте, а можно добавки? – спросил он заплетающимся языком у Набекрень.

– Не сто́ит. Думаю, вам лучше прилечь. Да и вы, Катя, тоже отдохните после работы. Я вам уже расстелила. Завтра обсудим ваши требования. – Органный бас Набекрень звучал убаюкивающе, и оба супруга невольно зевнули.

Перед сном домработница зашла к Платону и проследила за тем, чтобы тот самостоятельно прочёл вторую главу.

Сама она легла спать в гостевой спальне на полу. Кровать с ортопедическим матрасом женщина перенесла в другую комнату, туда же был отправлен телевизор. Вместо него она бесшумно перетащила в комнату книжный шкаф и перед сном «проглотила» небольшой томик одного из классиков.

* * *

Паша проснулся, как обычно, раньше всех – в половине шестого. С утра он уходил на пробежку, затем принимал душ, пил кофе и ел одно яйцо всмятку. Мужчина улыбнулся, увидев торчащие из гостевой комнаты ноги и услышав сопение Набекрень, от которого слегка колыхалась межкомнатная перегородка. Когда он вернётся, завтрак не будет готов, а это прекрасный повод для увольнения.

Но, зайдя на кухню, мужчина испытал легкий шок. Яйца уже варились в кастрюле, кофе был перемолот вручную (Набекрень не нашла кофемолку), а в тостер были заряжены два куска белого хлеба.

– Вам хлеб маслом намазать? – раздалось над ухом так внезапно, что Паша отскочил в сторону.

Ольга Прокофьевна стояла позади, держа в руках брусок сливочного масла.

Отдышавшись, Паша спросил первое, что пришло в голову:

– Натуральное?

– Только взбила.

Он кивнул и ушёл на пробежку, не желая узнавать, как именно она это сделала.

Следующей проснулась Катя. Её план по увольнению был более изящным. Она собиралась придраться к Набекрень по поводу уборки. В этом доме Катя знала каждый уголок, куда не пролезет ни одна швабра – там-то Прокофьевна и погорит. Когда она зашла на кухню, домработница как раз занималась уборкой: оттирала заднюю стенку встроенного духового шкафа и мыла днище холодильника. Катя огорчённо вздохнула – теперь люстры на потолке и плинтуса за телевизионной тумбой казались ей самыми доступными местами.

– Сок? – спросила лаконично Ольга Прокофьевна.

– Свежевыжатый.

– У вас фруктов нет. Есть только кокосы и авокадо.

Катя пожала плечами (мол, не моя проблема) и пошла умываться.

Через полчаса вернулся Павел. Он бросил форму в корзину с бельём и тут же шмыгнул в душ.

Платон, как всегда, игнорировал будильник и не вставал. Проигнорировать Ольгу Прокофьевну было сложнее. Когда она скомандовала из кухни: «Пора собираться в школу!», проснулись жители четырёх улиц, а директор школы внезапно вернулся из отпуска, который проводил в Турции.