Мушкетер. Кто Вы, шевалье д'Артаньян? - Дмитрий Яшенин Страница 17

Сказав это, он уставился на д'Артаньяна, ожидая ответа.

А сам д'Артаньян, почувствовавший очередную подножку, подставленную ему жизнью, лихорадочно размышлял над двумя вопросами: не достаточно ли жизнь уже над ним поиздевалась сегодня и что, во имя всех святых, ему ответить господину Атосу?! Конечно, можно было упасть перед тем на колени и запричитать как можно более жалостливым голосом: «Ой, дяденька, простите меня Христа ради! Ой, мы сами-то люди неместные! Ой, мы не знаем, кого в Париже можно толкать, а кого нет! Ой, не губите меня во цвете лет! Ой, простите меня, добрый господин!» Вполне возможно, добрый господин Атос и сжалился бы над несчастным провинциалом, однако репутации шевалье д'Артаньяна был бы нанесен непоправимый урон. После этого уже глупо было бы рассчитывать не то что на место в королевской гвардии, но и на элементарное уважение со стороны столичного общества! А без этого миссия, возложенная на него Родиной, обречена на провал.

Все эти мысли пронеслись в голове молодого человека за время, необходимое его руке, чтобы лечь на эфес шпаги, повторив тем самым жест агрессивного собеседника. Нет уж, твердо решил он, придется играть по местным правилам, положившись на боевую выучку и Прасковью…

— Мне искренне жаль, что я причинил вам неудобство, господин Атос, — молвил он, тщательно, словно на аптекарских весах, взвешивая каждое слово, — и, если уж вам угодно получить сатисфакцию, я буду к вашим услугам в назначенное время и в указанном месте!

— Прекрасно, сударь, — Атос поклонился, — постарайтесь не опаздывать.

— Мы в Гаскони не имеем привычки опаздывать на дуэли! — дерзко ответил д'Артаньян.

Он круто развернулся на каблуках и продолжил прерванный спуск, более не оборачиваясь.

Вот черт, думал он, пока браво печатал шаг по лестнице, мало мне проблем, так еще и на дуэль нарвался! Не то что ни на шаг не приблизился к выполнению задания, так еще и собственную жизнь под удар поставил! Ну и кто я после этого, как не законченный болван?!

Впрочем, по мере того как лестница подходила к концу, самобичевание понемногу уступало место практическим мыслям, и юноша, не забывший рассказы своего наставника, начал припоминать, что же помимо вызова необходимо для дуэли.

Первыми на ум пришли секунданты — лица благородного происхождения, дворяне, гарантирующие честность поединка. Эти самые секунданты обязаны были наличествовать у обоих поединщиков, и явиться на дуэль без них означало грубо нарушить правила.

Да, подумал шевалье д'Артаньян, останавливаясь на последней ступеньке лестницы, ну и где, во имя всех святых, я возьму секунданта в совершенно незнакомом мне городе, да еще за… он извлек из кармана свои швейцарские часы и, откинув крышечку, обнаружил стрелку на десятичасовой отметке… за два часа, черт возьми?!

Досадливо сплюнув и еще раз чертыхнувшись, д'Артаньян скользнул взглядом по улице Старой Голубятни, тянувшейся в обе стороны от дома капитана королевских мушкетеров. Старый Маркиз говорил, что секундантом может быть любой дворянин, вне зависимости от того, друг он поединщику, знакомый или простой прохожий. Был бы человек хороший — и все дела!

Только где ж его взять-то, этого хорошего человека? — подумал д'Артаньян, озираясь по сторонам. Он едва не решил вернуться к капитану де Тревилю (какой ни на есть, а все же знакомый!), однако в этот самый момент заметил на пересечении улицы Старой Голубятни и маленького переулка высокую фигуру в лазоревом мушкетерском плаще. Черт возьми, мелькнула в его голове шальная мысль, а не уговорить ли мне этого вот мсье стать моим секундантом? С одной стороны, я соблюдаю таким образом правила, с другой — завожу себе знакомого из роты господина де Тревиля, через которого, глядишь, смогу подобрать ключик и к самому капитану. Юноша решительно направился в сторону замеченного им мушкетера. В конце-то концов, не может же такого быть, чтобы, просто подойдя к дворянину и осведомившись, не согласится ли тот стать его секундантом, он нарушил бы некие неизвестные ему правила!

Несмотря на уверенность в том, что не делает ничего предосудительного, д'Артаньян максимально осторожно приблизился к мушкетеру, по-прежнему стоявшему на перекрестке и задрав голову смотревшему, кажется, на часы, украшавшие высокое здание готического стиля, снял шляпу и, откашлявшись, начал:

— Тысяча извинений за беспокойство, сударь, сам я человек неместный…

Мушкетер спокойно, неторопливо обернулся к нему, и оставшиеся слова, заготовленные для кандидата в секунданты, тут же упорхнули с языка д'Артаньяна, а челюсть его рухнула если и не до самой мостовой, то уж до груди-то однозначно!

Рост мушкетера равнялся по меньшей мере двум метрам, в плечах он был пошире косой сажени, ноги в широких штанах напоминали кряжистые, вековые дубы, а руки, обтянутые плотными рукавами камзола, запросто могли сравниться с телячьими ляжками. Словом, перед изумленным д'Артаньяном стоял подлинный былинный витязь! Но изумление д'Артаньяна было вызвано отнюдь не габаритами мушкетера, а цветом его кожи, отливавшей смоляной чернотой. Мушкетер оказался негром! Помимо иссиня-черной кожи об этом со всей убедительностью говорили и черты лица, разительно отличавшиеся от европейских, и тугие завитушки кучерявых волос, выбивавшиеся из-под широкополой шляпы.

— Тебе чего, землячок? — качнул головой чернокожий богатырь.

Д'Артаньян нашел в себе силы захлопнуть рот, но ответить ничего путного не смог, изумленный пуще прежнего тем, что гигант обратился к нему на чистейшем французском языке, лишенном малейшего намека на акцент, а также тем, что он назвал его земляком. Вот уж чего псевдогасконец совершенно не ожидал, так это встретить в Париже земляков, да еще такого удивительного, такого странного вида!

— Ты чего, землячок, глухонемой, что ли? — дружелюбно оскалился негр.

— Сударь, да вы негр?! — ахнул д'Артаньян, обретая-таки дар речи.

— Ну и чего дальше? — Негр набычился, мгновенно растеряв все свое дружелюбие.

— Дальше? — не понял юноша.

— Чего с того, что я негр? — угрюмо поинтересовался гигант.

— Да нет… нет… ничего! — смутился д'Артаньян, сообразив, что снова попал впросак. — Я лучше пойду, — прибавил он, намереваясь развернуться.

— Какой ты, однако, странный, землячок! — заставил его остановиться негр, повысив голос. — То есть ты полагаешь, что можешь налететь на меня, поносить королевского мушкетера, на всю улицу обзывая его негритосом, арапом, гориллой черномазой, а после сказать «я лучше пойду» и удалиться?

— Да разве же, сударь, я называл вас негритосом и гориллой черномазой?! — возмутился молодой человек, даже и не знавший таких слов!

— А вам, сударь, — откровенно передразнил его арап, надувая свои и без того немаленькие губы, — известно выражение: «Лучше всяких слов порою взгляды говорят»?

— Нет, сударь! — с достоинством ответствовал Д'Артаньян. — Неизвестно.