Менты, понты и «Скорая помощь». Медицинские рассказы священника-реаниматолога - Иеромонах Феодорит Страница 16

Что же делать? «Хелп ми, хелп ми – сос ми, сос ми», – как говаривали в моей англофильской юности. Наша диспетчер Альбина чуть не плакала – так ей было жалко толстого дядечку. А мы с фельдшером Максом чуть не плакали по другой причине – мы не представляли, как мы его потащим.

Наконец, идея была сформулирована. В подмосковную больницу выдвинулись все родственники мужского пола, а вместе с нами поехала еще фельдшерская бригада нашего отдела. Предполагалось, что мы вывезем пациента на реанимационной койке к машине, аккуратно переложим его на каталку, которую будет поддерживать максимальное количество мужиков.

Когда мы приехали, родственники ждали нас у приемного покоя. Мы поднялись в реанимацию. Картина была ужасной.

Очень полный мужчина лежал на боку, в котором стоял дренаж. По дренажу медленно стекала густая кровь. Огромный живот свисал с кровати. Мужчина дышал кислородом, но все время жаловался на то, что кислорода не хватает.

Дежурный врач посмотрел на нас с радостью – такой пациент сулил массу проблем, поэтому эвакуация его в Москву значительно облегчила жизнь отделения. Мы увеличили поток кислорода (больному стало явно легче), вывезли его на улицу – благо, стояла теплая летняя ночь – и подкатили к вынутой из машины каталке.

Есть такая хорошая штука – слайдер: пластиковая доска, обтянутая специальной тканью. Его подсовывают под больного и пациент скользит вместе с этой тканью по доске. Мы так и сделали, и больной оказался на каталке. Поднимали мы ее (каталка многоуровневая) ввосьмером.

Концентратор кислород недодавал, поэтому пришлось перейти на баллонный. И мы поехали. Двумя бригадами. В приемном нас должна была ждать еще одна наша бригада – для помощи в разгрузке.

Отдел эвакуации дал нам Боткинскую больницу. Честно скажу, не люблю я туда возить: каждый раз возникают проблемы. Сама больница неплохая, и лечат хорошо, но вот принимают… Если в 18 ОРИТ (шоковая реанимация) нас более-менее знают, поэтому общий язык мы обычно находим, то на уровне приемного постоянные дрязги. Склиф (НИИ «скорой помощи» им. Склифосовского), конечно, намного роднее, но там мест в реанимациях уже не было.

Я попросил Альбину связаться с ответственным администратором больницы, чтобы нас встретили уже с кроватью. Однако через некоторое время она позвонила мне и сообщила, что администратор больницы просто не хочет с ней разговаривать, а ответственный по приемному отделению заявил, что никакую кровать нам не даст.

Что и требовалось ожидать от Боткинской.

Приехали. Наши коллеги встречают. К машине подходит человек в СИЗ и выясняет, кого же мы привезли. Узнав, что это тот самый больной, человек набрасывается на нас с кучей претензий – от классического «зачем привезли» до конкретного «куда мы положим такую туш… тело». Человек сообщает, что кровать он нам не даст.

Оставляю Макса с больным и иду искать каталку. Мне отказывать сложнее – я старый, толстый, лохматый, со мной не всякий сотрудник приемного сцепится. А Макс, несмотря на свой рост, выглядит человеком интеллигентным.

Сцепляться не пришлось. Каталка стояла у дверей. Нормальная больничная каталка с рамой. Я подкатил ее к машине и мы сели на нее втроем. 260 кг она выдержала легко.

Человек в СИЗ вернулся и попытался отнять у нас каталку. Был очень вежливо отправлен проявлять свои амбиции в другом месте. Пришел другой человек, – видимо, главнее, – который, узрев возле одной машины СМП восемь сотрудников «скорой» и одного родственника, решил в прямой конфликт не вступать, но стал угрожать тем, что если мы сломаем каталку, то будем оплачивать ее ремонт. Ха-ха, я эти страшилки слышал, когда он еще не родился, а я на труповозке уже работал. Так что человек так же вежливо был направлен туда же.

Нашу каталку мы вытащили, хотя колесо и подогнулось. Чудо-слайдер помог и здесь, больной был водружен на каталку и доставлен в 18 ОРИТ в сопровождении восьми людей в синей форме.

Дальше уже все было нормально. Реанимация есть реанимация. Больного приняли, подключили кислород, посетовали на подмосковную больницу… Никаких вопросов у коллег не возникло, и мы уехали.

Рассказ 18. Про честного мента

История эта произошла в начале 2000-х годов.

Капитан милиции Александров был честный мент. Помните, у Новикова была песня «А он был мент, к тому же честный». Вот это был он – капитан Александров, начальник уголовного розыска города Энска одной из ближних к Москве областей. На это место капитана Александрова посадил начальник УВД области, генерал Пингвинов, когда в области сменился губернатор и начался передел собственности, а старший опер Александров стал активно мешать добрым людям. Тогда генерал вспомнил, что Александров родом как раз из города Энска, старый майор Лисицын мышей не ловил уже давно, а начальник Энского ОВД подполковник Исмаил-заде уж очень распушил хвост… И Александров нарисовался в квартире мамы на втором этаже деревянного барака.

В городе Энске была одна проблема. Город держал человек, которого звали Борис Ильич Левин. Был он коренной энчанин, в семидесятые отсидел за разбой, в перестройку занимался всем подряд, а сейчас числился хозяином пары магазинчиков, но основной его деятельностью было совсем не это. И местные бандосы, и банальные рэкетиры, и даже карманные воры в количестве трех человек – все находились под тяжелой рукой Бориса Ильича. С районным прокурором он дружил с детства, председатель районного суда учился с ним в одном классе, энским мэром был муж его сестры Леха-Череп, а париться в бане он любил с соседом – реаниматологом районной больницы Анатолием Никитичем. Именно у Анатолия мы когда-то и познакомились за бутылкой фирменной сливовицы.

Но проблема была в том, что в городе (вернее, в двух деревнях рядом) жили цыгане. И промыслом именно этих цыган было не конокрадство, не гадание и даже не мелкие кражи, а торговля наркотиками. Энск стоял на пересечении трех железнодорожных веток, поэтому торговля у цыган шла хорошо. И как Борис Ильич ни пытался отжать этот бизнес – ничего не получалось. Да и не любил он ни наркотики, ни цыган, ибо был человек традиционный, регулярно жертвовал на женский монастырь в центре города, а как-то чуть не отправил в тазу с бетоном на дно городской речки местного бригадира, попытавшегося наложить на настоятеля собора отца Николая дань. Благо, подруга бригадира Анжела приходилась Борису Ильичу троюродной племянницей – упросила.

А цыгане беспредельничали вовсю. Тихий городок превращался в какой-то Лас-Вегас, пошли непонятные разборки с убийствами. Барон на контакт не шел, люди из высоких кругов дали понять, что лезть в это не следует… Борис Ильич понимал, что может растерять весь свой заработанный долгими годами авторитет.

И тут появился Александров.

Борис Ильич пригласил Александрова в свой особняк попариться в баньке. Александров пришел, посидел, пообщался, но в баню не пошел, сослался на нездоровье. Он, естественно, знал, кто такой Борис Ильич, все же вырос тут, но близко сходиться с главой криминала не стал.