Шопоголик среди звезд - Софи Кинселла Страница 13

– Узнает, как только Люк меня ей представит, – терпеливо объясняю я. – Мы тут же разговоримся, я покажу ей подобранные наряды и стану ее персональным стилистом. Сьюз, я начинаю совершенно новую карьеру! К тому же, – поспешно добавляю я, видя, что у Сьюз еще какое-то возражение наготове, – выгода двойная, потому что сейчас ты это все наденешь, и я тебя сфотографирую для своего портфолио.

– О-о-о! – оживляется Сьюз. – Я буду твоей моделью?

– Именно.

– Здорово! – Сьюз с возросшим интересом тянется к плащу. – С него и начнем.

Она надевает плащ, я поправляю воротник. Сьюз у меня красавица и стройняшка, ей все идет, и я уже предвкушаю потрясающую галерею образов.

Меня невероятно вдохновляет вычитанная в Интернете история Нениты Дитц. Двадцать лет назад она приехала в Голливуд, не зная там никого. Но сумела пробраться на съемки «Дуновения любви», двинулась прямиком в кабинет главного художника по костюмам и стояла насмерть, пока тот не посмотрел ее портфолио. Портфолио произвело такое впечатление, что Нениту немедленно приняли на работу. А потом звезда фильма, Мэри-Джейн Чейни, наняла ее персональным стилистом, – и карьера Нениты пошла в гору.

Чем я хуже? Нужно просто сделать портфолио и как-то проникнуть на киностудию. Сьюз в парчовом плаще, берете и солнечных очках уже позирует перед зеркалом.

– Классно! – одобряю я. – Завтра сделаю тебе прическу и макияж, и устроим настоящую фотосессию.

Сьюз, вернувшись к кровати, начинает копаться в ворохе юбок.

– Эти тоже симпатичные. – Она прикладывает к себе одну и смотрит на этикетку. – О, так это Дэнни!

– Я позвонила в офис, и они прислали целую кипу. Все из новой коллекции. Представляешь, ассистент Сары Джессики Паркер просил устроить тайный предварительный показ! Дэнни мне сам сказал.

– Ого, Сара Джессика Паркер! Она в Лос-Анджелесе? Ты ее видела?

– Нет.

Сьюз вздыхает.

– А кого-нибудь известного встретила?

Этот вопрос мне не задал только ленивый. Мама, папа, наши соседи Дженис и Мартин, все до единого. Я уже устала отвечать: «Нет, никого не встретила». Хотя на самом-то деле встретила. Да, я обещала никому не говорить. Но Сьюз – моя лучшая подруга. Ей можно, это не считается.

– Сьюз… – полушепотом начинаю я. – Я тебе кое-что скажу, только ты никому ни слова, ладно? Даже Тарки. Никому. Серьезно.

– Хорошо, – широко распахнув глаза, кивает Сьюз. – Рассказывай!

– Я встретила Лоис Келлертон.

– Лоис Келлертон? – Сьюз резко выпрямляется. – Боже мой! И молчишь!

– Уже не молчу. Но я ее не просто встретила…

Сьюз – самая лучшая в мире собеседница. Слушая, как я поймала Лоис Келлертон на воровстве в магазине и как погналась за ней по улице, она то и дело ахает, зажимает рот рукой и восклицает: «Не может быть!»

– …и я обещала никому не рассказывать, – заканчиваю я.

– Я не проболтаюсь, – заверяет Сьюз. – Да и потом, кому? Детям? Овцам? Тарки?

Мы прыскаем от смеха. Для Тарки само имя Лоис Келлертон – непонятный набор звуков.

– Все равно странно. – Сьюз морщит лоб. – Даже не верится. Зачем крупной кинозвезде красть носки?

– Я тебе еще не все рассказала. – Я лезу в карман. – Смотри, что меня ждало в отеле.

Мне самой по-прежнему с трудом верится. Случилось это в последний наш день в Лос-Анджелесе, когда я пробралась в вестибюль поговорить с глазу на глаз с администратором о счете за мини-бар. (Незачем Люку знать, сколько шоколадок я съела.) Консьерж при виде меня оживился: «О, миссис Брендон, тут для вас оставили».

Меня ждала элегантная белая коробочка, в которой обнаружилась маленькая серебряная шкатулка с гравировкой из двух слов: «Бекки, спасибо!» Ни записки, ничего. Но я сразу поняла, от кого это. Видимо, Лоис меня отыскала. Ну, то есть ее подручные.

Я показываю шкатулку Сьюз, и та заинтересованно вертит на ладони.

– Ух ты! Красивая.

– Да.

– Это, получается, вроде подкупа?

Подкупа?

– Никакой это не подкуп! – оскорбляюсь я.

– Нет-нет, – тут же идет на попятную Сьюз. – Прости, я хотела сказать…

– Это в знак благодарности. Видишь, тут написано «Спасибо».

– Да, правильно. Я это и подразумевала. Благодарность. – Сьюз горячо кивает, но слово «подкуп» уже не идет у меня из головы.

– А какая она, Лоис? – допытывается Сьюз. – Как выглядела? Что сказала?

– Очень худая, даже тощая. И замученная. Мы с ней, в общем-то, и не говорили толком.

– У нее сейчас тяжелый период. Какие-то сложности с последним фильмом. Миллионное превышение бюджета и слухи не самые хорошие. Она впервые решила выступить продюсером, но, видимо, замахнулась на непосильное.

– Правда?

– Да, – с видом знатока кивает Сьюз. – На студии говорят, что из-за своей стервозности она поссорилась почти со всей съемочной группой. Будешь тут исхудавшей и замученной.

Ничего себе осведомленность!

– Сьюз, откуда такие сведения? Опять смотрела Кэмберли по кабельному? – прищуриваюсь я с подозрением.

Самое популярное сейчас в Штатах ток-шоу. Все называют Кэмберли новой Опрой, каждый еженедельный выпуск пресса растаскивает на цитаты, поэтому в Англии его тоже показывают, по каналу «E4». Пару недель назад Сьюз подвернула ногу и успела основательно подсесть на эту передачу, особенно на светские сплетни.

– Надо же мне чем-то утешаться, пока лучшая подруга в Лос-Анджелесе! – с неожиданной досадой говорит Сьюз. – Раз я не могу поехать туда сама, так хоть интервью послушаю. – Она тяжко вздыхает. – Ох, Бекс, даже не верится – ты в Голливуде, встречаешься со звездами, а я торчу тут. Ужасно завидую!

– Завидуешь? – моргаю я. – Ты – мне? Ты живешь во дворце! Это же сказка!

Ее муж, Таркин, аристократ еще похлеще Сьюз, после смерти деда унаследовал невероятное поместье, Летерби-Холл. Оно просто огромное. Сюда возят экскурсии, и у них тут есть ах-ах [1], и все такое прочее. (Если честно, я слабо представляю, что из всего этого ах-ах – может, затейливые завитушки на крыше?)

– Но здесь почти нет солнца, – вздыхает Сьюз. – И кинозвезд нет. Только бесконечные переговоры насчет реставрации лепнины восемнадцатого века. Я хочу в Голливуд! Я ведь всегда мечтала быть актрисой… Я играла Джульетту в театральной школе. И Бланш Дюбуа. А теперь что?

При всем уважении, «театральная школа» Сьюз далеко не Королевская академия театрального искусства. Скорее, такая, где с родителей дерут невероятные суммы, весенний семестр проходит на швейцарском горнолыжном курорте, а играть на сцене всем некогда, потому что вот-вот пора наследовать семейный бизнес. Но я все равно переживаю за Сьюз. Она, по-моему, не знает, куда себя деть в этих хоромах.