Безумное лето Рудольфа - Иоанна Фабицкая Страница 11

Остановив проходившую мимо девушку, я поделился с ней накопленными знаниями о сектах и ересях, но она вместо ответа протянула мне наполовину выкуренную сигарету. Грудь у нее просто супер! Я так долго глядел на эти волшебные холмы, что у меня защипало в глазах. Чтобы показаться крутым, затянулся подаренной сигаретой. В глазах сразу перестало щипать – наверное, потому, что они начали вылезать из орбит. И вдруг закружилась голова. Я выбрался из толпы, привлеченной моим оранжевым одеянием, и подумал, что мне запросто могли подсунуть наркотик. Вот это будет штрих в моей биографии! С самых низов наверх, как Микки Рурк!

Чтобы спасти свой несчастный организм от действия одуряющего вещества, я двинулся к подносу с маленькими пирожными. С трудом мне удалось найти свободное место у стены и приступить к еде. Тут какой-то волосатик объявил, что пора начинать. Наконец-то! И тут я отключился.

Несколько часов спустя

Лежу в собственной постели. Минуту назад закончился семейный консилиум. Врача ко мне не вызвали только потому, что Гонзо безошибочно распознал окутывающий меня запах. Оказывается, пирожные были с марихуаной, а я находился под действием наркотиков!

– Хотя ганджа остается в организме в течение тридцати дней после употребления, ее действие слабеет уже через двадцать четыре часа. Волноваться не из-за чего. Надо дать ему молока и дождаться фазы гастро, после которой все быстро придет в норму. – Голос моего кошмарного пятилетнего племянника доносился издалека, будто с того света.

Однако должен признать, на Гонзо в таких делах положиться можно. Будучи отпрыском моего сумасшедшего брата Филиппа, он, несомненно, выходец из патологической семьи. Хеля то и дело устраивала дома сборища подозрительных экологов, поклонников Святой Травы. Постоянное пребывание в парах марихуаны оказало пагубное влияние на юного Ганнибала Лектора. Поэтому он и нашел общий язык с бабушкой. Один раз я застал их сидящими рядышком на подоконнике, у обоих был очень хитрый вид. Подозреваю, они обливали водой прохожих!

Лежа в постели, я разглядывал потолок, на котором внезапно обнаружил художественную роспись в стиле Поля Синьяка. Нужно только подсчитать плотность точек на картине, и вот вам, пожалуйста, шедевр! За подсчетами не заметил, как съел банку соленых огурцов и две шоколадки с орехами.

Вечером мама позвала меня к телефону:

– Звонят из какого-то рекламного агентства.

О черт, как же я буду вести разговоры о карьере, одетый в пижаму! Но потом напустил на себя развязный вид и взял трубку. На другом конце спросили:

– Пан Гонбчак? Пан Рудольф Гонбчак?

– Собственной персоной.

До меня донесся приглушенный шепот, вслед за ним сердитое бормотание, будто кто-то вырывал трубку, а затем раздался полный бешенства голос Элькиной мамы:

– Значит, ты не в Кракове? Я так и знала, что с экскурсией дело нечисто.

О боже! Я выдал Эльку! Из последних сил я изменил голос и прохрипел в трубку:

– Это ошибка. Вы попали в рыбный трест.

Мать Эльки заорала, что я сейчас получу по шее мороженой селедкой, и разговор прервался. Я так запутался, что уже и не знаю, на чьей стороне я должен быть.

Из-за всех этих волнений я совершенно забросил уроки дикции. Пани X. уже трижды звонила. Я пообещал ей наверстать упущенное и сказал, что в данный момент прохожу ускоренный курс полового созревания. Пани X. в свою очередь предупредила, что жизнь еще не раз преподнесет мне скверные сюрпризы, и заставила повторить по телефону десять раз: «Пан Гжегож Скврадыш выломал не выламываемый вкладыш».

В эту ночь мне приснилось, что я превратился в огромную рыбу и Элька спорит со своей мамой, кому меня потрошить.