Менты, понты и «Скорая помощь». Медицинские рассказы священника-реаниматолога - Иеромонах Феодорит Страница 10

У меня было свойство после суток болтаться в отделении и его окрестностях, распивая спиртные напитки со своими медсестрами, тоже не желавшими расстаться с отделением. Поэтому на следующий день я тоже слышал про эту девочку. Теперь там отказывали зам. по детству и главный врач, ссылаясь на приказ Департамента.

Сутки я честно проспал дома, а в субботу вышел на работу. Сменщица сообщила, что постоянно звонят по поводу какой-то областной девочки с дифтерией, но главный принимать ее категорически запретил. Дежурили мы вдвоем с молодым доктором Олегом.

Зазвонил телефон. Я взял трубку.

– Здравствуйте! Вас беспокоит профессор Т-кий из МОНИКИ… Понимаете, тут в городе N лежит с дифтерийным миокардитом пятилетняя девочка… там не могут помочь… может быть, вы сможете…

Я оказался в совершенно идиотской ситуации. Главный категорически запретил эту девочку принимать. При этом я прекрасно понимал, что в городе N у нее шансов практически нет.

– Коллега, по поводу этой девочки уже звонили много раз. Главврач отказал. Единственное, чем я могу помочь, – это если за мной приедут и отвезут проконсультировать ребенка на месте. Может, что-то и сделаем.

Профессор согласился. Я сообщил Олегу, что должен отъехать на консультацию. Конечно, если бы был кто-то из врачей, которые давно тут работали, мне бы вряд ли удалось уйти с рабочего места для такой авантюры. Но Олег был молод…

Через 15 минут у дверей реанимации затормозил белый «Мерседес». В нем сидели молодой мужчина и девушка, очень дорого и стильно одетые. Обеспокоенные, но не напуганные. Я подумал – как хорошо держатся родители. Но это были не родители.

Парень гнал по МКАД, а девушка вводила меня в курс дела. Услышав историю, я понял, что ввязался не просто в авантюру, а кое во что похуже…

Девочка оказалась дочерью местного криминального авторитета. Естественно, непривитая. Естественно, когда она заболела, в местной инфекционной больнице был сразу же организован одноместный номер, положили маму, пропускали папу… деньги текли рекой… Но коллеги инфекционисты поняли, что не справляются. Стали звонить в Москву и нарвались на бюрократические препоны. А девочке становилось все хуже, и ее перевели в реанимацию детской больницы….

Когда мы приехали в детскую больницу, обстановка там напоминала военную. Везде стояли группками люди в кожаных куртках, под которыми угадывалось оружие. В углу плакал молодой мужик в дорогом костюме. «Отец», – прошептал сопровождающий.

Из угла вышел представительный мужчина лет 45. Он пожал мне руку и предложил пройти в реанимацию. Я обратил внимание, что он не представился, хотя даже бандитский этикет предполагает знакомство.

У дверей реанимации сидели два парня с автоматами. Они цепко взглянули на меня, и мы вошли. И здесь на каждом углу стояли и сидели бандиты. Девочка лежала в отдельном боксе. Там сидела насмерть перепуганная медсестра, в дверях стоял бледный реаниматолог.

С первого взгляда на девочку было ясно, что дело «швах». Бледное лицо, заостренные черты и брадикардия на мониторе. Уже полная поперечная блокада. Допамин немного разгонял сердце, но пробить уже сформировавшуюся блокаду он не может.

Мужик, сопровождавший меня, спросил: «Ну, как?» Я честно сказал, что все плохо. Реаниматолог смотрел на меня умоляюще и глазами показывал, что надо отойти с ним.

Мы зашли в ординаторскую – читать историю болезни. Доктор зашептал мне на ухо: «Коллега, пожалуйста, придумайте что-нибудь… они же нас просто пристрелят, если девочка умрет…»

– А что у вас – стимулятор поставить нельзя? – уточнил я.

– У нас – нет, а из взрослой больницы не берутся.

Да, ситуация дикая. И коллег жалко, и у девочки единственный шанс – это только стимулятор.

Проблема была в том, что и у меня в больнице электродов для стимулятора не было. Наш главный их не закупал, рассчитывая, что приедет кардиологическая бригада «скорой помощи» и поставит стимулятор. Но проблема в том, что это ребенок. Причем маленький ребенок. Далеко не все доктора на СМП за это брались. То есть конкретно два. И гарантировать, что кто-то из них сегодня дежурит, нельзя…

– У вас в городе реанимобиль есть? – спросил я доктора.

– Да, конечно!

– Вызывай и срочно пиши выписку. В конце укажи – переводится в 7 детскую больницу г. Москвы по согласованию с замглавврача (я назвал реальную фамилию зама).

Я подошел к солидному мужику.

– Значит так. Девочка крайне тяжелая. Шансов почти нет. Единственная надежда – поставить кардиостимулятор. Сейчас мы ее повезем якобы в 7 детскую, а по пути завезем к нам. За это время надо или достать электроды для стимулятора, либо договориться со ст.н. с отделения аритмий Института Трансплантологии доктором Т., чтобы он приехал и поставил свой стимулятор. Да, и родителям объясните, что шансов практически нет.

Доктор Т. когда-то учил меня этой премудрости, и я знал, что детей он не боится.

– Сейчас! – мужчина вынул мобильник и стал кому-то звонить. Я смотрел на него, как на слона на северном полюсе, – мобильники тогда были эксклюзивом. Кому он звонил, я не понял, но по в разговоре отчетливо звучало «Валерий Иванович». «Неужто самому Шумакову звонит?» – подумал я.

– Доктор приедет, электроды тоже найдем.

Приехал реанимобиль. Я объяснил доктору нашу легенду. Мол, вез в «семерку», сердце стало останавливаться, завез по витальным показаниям… меня никто не должен вспоминать.

Я позвонил Олегу, чтоб он был готов. Мы погрузили девочку. Подошел рыдающий отец и начал что-то втирать про виллу на Кипре, которую он мне купит, если дочь выживет. Я сказал ему, что про Кипр будем говорить точно не сейчас, и мы поехали. Брадикардия нарастала.

В отделении мы положили девочку в процедурку и стали ждать. Через 10 мин в дверь позвонили. На пороге стоял профессор К. – руководитель отделения в Институте Трансплантологии, где работал доктор Т.

– А где Т.? – удивился я.

– Руку вчера сломал, – ответил профессор.

Он начал ставить стимулятор, но ритм не навязывался, хотя электрод стоял на своем месте. Миокард был поражен полностью и стал ареактивен. Девочка умирала.

В процедурку зашел мужик-организатор. В руках он держал три комплекта электродов.

– Ну что, поставили? – спросил он

– Да, но…

– Понятно… сейчас отец приедет… я думаю, что прощаться ему не надо.

Отец приехал. Он сам общался с ним на лавочке, что-то говорил… Девочка умерла к утру, несмотря на стимулятор и реанимацию.

Электроды остались у нас. Они спасли жизнь еще троим больным, потом нам удалось выбить у главного закупку.

Когда девочку хоронили, этот мужик зашел в отделение, нашел меня и сказал: «Спасибо, доктор», – крепко пожав мне руку. Его имени и кто он, я так и не узнал.