Нас предала Родина - Константин Семенов Страница 60

Мэр города, за пять минут отчитавшись о проделанной работе, в течение следующего получаса рассказывал, какой у него замечательный пистолет. Филолог с горящими от возбуждения глазами спешил сообщить всем о своем открытии — чеченский язык является праязыком всех известных в настоящее время языков. Доказательства? Пожалуйста! Есть языки, где только два рода, есть, где три — как в английском или русском. А в чеченском их четыре! Что еще надо?

Почитать прессу тоже было интересно. В «Грозненском рабочем» на всю первую полосу напечатали обращение парламента Ичкерии к парламенту Великобритании. Англичанам предлагалось немедленно признать независимость Чеченской республики, взамен обещалось открыть им, англичанам, тайну их собственного происхождения. Но, видимо, редактор не выдержал, и тайна раскрылась на второй полосе этого же номера: предки англичан являлись выходцами из горной Ичкерии.

Весной из цеха уехал еще один человек, Виктор — начальник отделения. Народу помогать собралось много, контейнер заполнялся вещами на газах. Борис с Виктором остановились перекурить на широкой лестничной площадке старого, еще сталинских времен дома.

— А ты когда собираешься? — деловито поинтересовался Виктор.

Борис посмотрел в окно. Весеннее солнце заливало двор ярким светом, слепило глаза. На деревьях уже распустились первые листочки, в мусорке ковырялись вороны, сосредоточенно вылизывалась, развалившаяся на солнце кошка. Было тихо, пыльно и немного тоскливо.

— На какие шиши? — тихо спросил Борис. — Знаешь, сколько за мою квартиру дают?

Виктор промолчал.

— Ты, говорят, и работу нашел?

— Ага! — оживился Виктор. — Начальником установки. Жуков помог, он там теперь главным инженером. Слушай, может он и тебя устроит?

— Жуков? Да я его и не знал почти. Так — только по работе.

— Ну да, ты же с нами никогда ни на рыбалку, ни пива попить. И вообще.… Сразу домой, к своей. Чем она тебя так?..

— Витя!

— Молчу, молчу! — шутливо поднял руки Виктор и вдруг засмеялся: — А то еще зубы выбьешь! Как Погосову тогда. Что он про твою сказал?

— Витя! — угрожающе напрягся Борис.

— Не, Боря, все-таки ты псих! — пожал плечами Виктор, торопливо затянулся и выбросил окурок. — Ладно, не расстраивайся — все будет хорошо. Пошли, что ли, водка стынет.

Летом поток отъезжающих возрос. Борис раз шесть грузил вещи друзьям и знакомым. «Ты так профессиональным грузчиком станешь», — шутила Ирина. Борис принимал душ и снова включал телевизор.

Осенью во Дворце Спорта завода «Красный Молот», куда Славик ходил на теннис, остались работать всего три секции, народу тоже поуменьшилось. И все-таки, они работали. Книжный базар тоже заметно оскудел, впрочем, книг меньше не стало. Продуктовые магазины сверкали пустыми полками, на базаре цены стремительно ползли вверх. Нутрии, однако, по-прежнему продавались, а остальное Ирина доставала через министерство.

Славику купили в «Промавтоматике» компьютер, маленький сверкающий «Спектрум». Знакомый подсоединил его к телевизору, принес целую магнитофонную кассету с играми, и, когда по экрану побежали, долбя друг друга дубинками, маленькие человечки, Славик счастливо засмеялся и от неожиданности пукнул. С этого момента телевизор стали смотреть меньше: отец и сын сидели целыми часами, давя на кнопки, а по экрану летали самолетики, мчались яркие автомобили, и разделывался с врагами Робин Гуд.

Девяносто третий год встречали дома — друзья тихо и незаметно уехали, Борис узнал об этом случайно. Закрылась секция настольного тенниса, а Дворец Спорта, по слухам, должны были вот-вот отдать под казармы. Книжный базар еще работал.

На заводе сменился директор. Старый уехал в Россию, а новым оказался однокурсник Бориса, Алихан. Сразу стало легче с получением зарплаты: Алихан никогда не отказывал старому знакомому.

Завод постепенно останавливался, работало только несколько цехов, да и то далеко не на полную мощность. Почти то же самое происходило и на других заводах. Зато пышным цветом расцвели всевозможные самодельные «заправки». В ход шло все — сливали остатки из резервуаров, просверливали или простреливали трубопроводы, а то и просто копали ямы. За почти век грозненской нефтепереработки под городом образовалась целая линза из керосина, бензина, нефти и бог еще знает чего. Кое-где линза подходила почти к самой поверхности — только копни.

И копали.

Борис сам видел несколько ям разной глубины, из которых черпали бензинокеросиновую смесь. Как это потом очищалось, и что на этом потом ездило, Борис не знал. Но что-то, похоже, ездило, потому что у каждой ямы был один или несколько хозяев, ревностно следивших за суверенитетом.

Трубопроводы теперь не сверлили — их простреливали. Иногда не совсем удачно. Вечером к эстакаде, проходящей вдоль дороги, подъехала белая «шестерка». Милиционер с канистрами в руке подошел к трубопроводам, вытащил пистолет. Хлопнул выстрел, из трубы с ревом вырвалось пламя, стоящий на остановке народ бросился врассыпную. От машины остался обгоревший остов, от милиционера — горстка пепла.

В парке завода Анисимова сцепились в очереди на «заправку» несколько водителей. Один занервничал и дал по машине конкурента очередь из «Калашникова». Пуля пробила емкость с гексаном, та загорелась. Водители, забыв обо всем, дали по газам, работники парка вызвали пожарных. Подтянулись охранники, милиция. Емкость потушить не удалось, огонь перекинулся на вторую. А потом они, одна за другой, взорвались, и последняя, поднявшись в воздух на столбе ревущего пламени, вдруг замерла, повернула и, словно фашистская ФАУ, помчалась вдоль дороги. Народ рванул в стороны быстрее американских спринтеров.

Тащили с заводов все, что можно. Тащили цветной металл, пустые бочки, масляные выключатели, лабораторную посуду, оконные рамы. Что нельзя — тащили тоже. Прямо с территории ЦГФУ сперли здоровенный, метров пять в длину, холодильник-конденсатор. Видимо, позарились на нержавейку и латунные трубки. Оперативники из Следственного комитета только диву дались, увидев след от троса на заборе — явно тянули краном. Вокруг собралась куча зевак — охрана, пацаны на великах из Алхан-Юрта. Опера переглянулись и заговорили громко между собой:

— Все, достали! Дудаев вертолет дает, Алхан-Юрт облететь. Сказал, у кого во дворе найдут холодильник — всех с пулемета прямо с воздуха гасить.

Несколько пацанов вскочили на велосипеды. Через полчаса один вернулся: «Нашли трубу, нашли! В лесу была — не надо вертолет!» Следом приехали грузовик с холодильником в кузове и автокран. Через полчаса кран прямо через забор поставил холодильник на место. Дудаев, ясное дело, ни о вертолете с пулеметом, ни о холодильнике знать ничего не знал. Скорее всего, он даже о существовании ЦГФУ не подозревал…

О существовании Химзавода Дудаев знал точно: весной неожиданно нагрянул с инспекцией. Объехал несколько цехов, поинтересовался проблемами. Рабочих, живших в большинстве в Черноречье, волновало только одно — мягко говоря, усложнившаяся продажа квартир из-за действий Алдынского комитета. Об этом президенту, конечно, никто ничего не сказал, пожаловались только на перебои с зарплатой. Дудаев рассказал про экономическую блокаду и поинтересовался, почему завод не работает на полную мощность.