Солдат по кличке Рекс - Борис Сопельняк Страница 57

— Неплохо устроились, — заметил, оглядывая лощину, Маралов. — Танкам сюда не пробиться, с самолета не разглядеть, пехоту можно встретить у болота.

— Для себя старались, — хохотнул Собко. — Да и гости будут не в обиде. Что больше нравится, шалаш или землянка? Выбирайте.

— Землянка привычнее, — ответил Громов.

— Тогда вот сюда. Отдыхайте. Через три часа прошу ко мне. За вами зайдут. Герман, ты тоже загляни.

— Есть, — кивнул встречавший их человек и, прихрамывая, пошел к своему шалашу.

Маралов и Громов переглянулись. Рекс тоже насторожился.

— Так это он? — спросил Маралов.

— Он.

— Что же ты не сказал сразу, язви тебя в душу! Я даже его лица не разглядел.

— Вот и хорошо, — довольно крякнул Собко. — Что бы вы впотьмах разглядели? Не спешите, капитан. Время у нас есть. Немного, но есть. Тут главное — не обмишуриться. Попадание должно быть стопроцентным.

— Да уж, — кивнул Виктор. — Чего-чего, а права на ошибку мы не имеем.

— Пока об этом не думайте, — все больше входил в роль хозяина Собко. — Обсохните, отдохните, а потом потолкуем.

В середине дня собрались у Собко. Федор был чем-то расстроен и, рассыпая табак, возился с самокруткой.

— Ты чего такой дерганый? — поинтересовался Маралов. — Беда какая?

— Не до песен, — махнул рукой Собко. — Пока я прохлаждался на левом берегу, здесь был бой. Как назло, зацепило командира. А у нас и врача-то путного нет. Повезли в другой отряд, а это сто километров по бездорожью. Не растрясло бы. Короче, теперь я и за него, и за начштаба. Скоро наступление. Отряду поставлена задача выводить из строя дороги, а тут еще вы… с этим Крайсом. В общем, так: сейчас я его вызову — и разбирайтесь с ним сами. Как решите, так и будет!

Громов облизнул пересохшие губы и бросил:

— Зови!

— Ты с ним беседуй, а я посижу в сторонке, посмотрю, послушаю, — отодвинулся в угол Маралов. — Пару вопросиков, конечно, задам, но не сразу, не в лоб.

— Добро. Только ты не пережимай. Помни, что Крайс нам нужен любой! Немецкий он немец или русский — все равно. Стоп! — остановил он сам себя. — Что я мелю? Как это — немецкий немец?

— А что? — хохотнул Маралов. — Разве не может быть русский русский в отличие от французского или польского? Еще как может! Даже твой Рекс был немецкий немец, а теперь он кто? Русский немец! Рекс, верно я говорю?

Рекс посмотрел на Маралова, потом — на хозяина и вдруг широко и со сладким подвывом зевнул: о чем, мол, с вами, трепачами, говорить?

Землянка буквально взорвалась от смеха. Все трое еще хохотали, когда приоткрылась дверь и вошел тщательно выбритый и аккуратно причесанный человек.

— Разрешите? — неуверенно обратился он.

— А, это ты, — вытер слезящиеся глаза Собко. — Входи, Герман, входи.

— Может, я некстати? Может, испорчу ваше веселье? — чуть обиженно дрогнул его голос.

— Не испортишь. Знакомься. Товарищи прибыли с левого берега, чтобы изучить твой план.

— Старший лейтенант Герман Крайс! — вытянулся гость.

— Капитан Громов, — приподнялся Виктор Маралов тоже приподнялся, нечленораздельно буркнул свою фамилию и снова забился в угол.

— Садись, Герман, — пододвинул чурбак Собко. — Разговор, как я понимаю, будет долгий.

Крайс пододвинулся к столу, поправил и без того идеальный пробор и поднял глаза на Громова.

«Похож, — отметил про себя Виктор. — Даже слишком похож. И пробор на левой стороне, и родинка под левым ухом, и… Что еще? Других особых примет вроде нет».

— Вы меня извините, — откашлявшись, начал Виктор, — но несколько вопросов я должен задать.

— Конечно. Я понимаю, — немного побледнел Крайс.

— Фамилия начальника вашего училища? — начал Громов с самого простого вопроса.

— Начальника? Сейчас вспомню, — потер Крайс переносицу. — Якушевич? Точно, Якушевич.

— Сколько окон было в казарме?

— Н-не помню, — еще больше побледнел Крайс. — Не считал. Даже в голову не приходило.

— Здание пятиэтажное?

— Учебный корпус — да. А казарма трехэтажная.

— На каком ярусе вы спали: верхнем или нижнем?

— На нижнем. Верхнего вообще не было.

— Только в вашей роте?

— Да нет. В казарме стояли только одноярусные койки.

— На каком маршруте трамвая ездили в увольнение?

— Ни на каком. Трамвая там и близко не было.

— Ранение у вас осколочное или пулевое?

— Осколочное.

— Покажите.

— Вы серьезно?

— Абсолютно.

Крайс снял сапог, размотал портянку и закатал штанину — красно-синий рубец наискось пересекал неровно сросшуюся голень.

— Спасибо. Еще раз извините, — сел на свое место Виктор. — Связь с семьей поддерживаете?

— С прошлого месяца. Раньше не было возможности: не знал, куда эвакуировалась жена.

— И где она теперь?

— В Оренбурге.

— Сколько получили писем?

— Два.

— А написали?

— Три.

«Все верно, — подумал Виктор. — И Галиулин почерк сличал, и жена признала почерк мужа». И тут из угла выдвинулся Маралов.

— У меня к вам всего один вопрос, — сказал он, — вернее, одна просьба.

Крайс вопросительно поднял глаза.

— Покажите ваши руки.

Крайс положил на стол ладони.

— Не припомните, где расплющили ноготь большого пальца?

— Подо Львовом. Во время отступления. Меняли траки на гусенице. Я помогал. А механик-водитель промахнулся и кувалдой звезданул по пальцу, — поморщился Крайс.

— Как он выглядел?

— Кто?

— Ну, тот, с кувалдой?

— О-о, этого злодея я никогда не забуду! — усмехнулся Крайс. — И фамилия у него, как говорится, от бога: сам рыжий, как морковка, и фамилия Рыжаков.

— Точно! — обрадовался Маралов. — А меня не помните?

— Извините, — смутился Крайс. — Но… сами понимаете. Вы танкист, это ясно. И ранение ваше типичное для танкиста. Нет, не припоминаю. Вернее, не узнаю.

— Да Маралов же я! Лейтенант Маралов! — вскочил он.

— Мара-алов?! — вскочил и Крайс. — Тот самый лейтенант, который двадцать километров тащил меня на буксире?!

Маралов порывисто обнял Крайса. Хлюпнул носом. Взъерошил его волосы и виновато сказал: